войны, которую вела советская власть. Ну так и что же с того? Я спрашиваю: что с того? Просто у вас была другая жизненная ситуация. Вам виделось все не совсем так, как советской власти. Я правильно говорю?
– Да вроде бы все так и есть… – неуверенно произнесли сразу несколько стариков.
– Все так и есть! – решительно подтвердил Чорба. – И вы воевали, и советская власть тоже. Значит, и победа должна быть общей, одной на всех. Я правильно рассуждаю, паны-братья?
– Да вроде так оно и должно быть на самом деле… – с прежней неуверенностью произнесли старики. – Мы также сражались за свою землю…
– Вот вы сказали: так должно быть на самом деле, – вступил в разговор Крук. – Ну а как оно есть взаправду? А взаправду – сплошная несправедливость. Да! Скоро девятое мая. Праздник! И что же будет на том празднике? А будет все то же, что и все прошлые годы. Те, кто воевал на стороне советской власти, будут праздновать, радоваться и получать награды. А вы будете сидеть в норах, в этих ваших бараках, и даже носа не посмеете показать на том празднике! Потому что никто вас там видеть не желает! Для всех вы по-прежнему враги. И будете ими до конца ваших дней. Даже если вы умрете, то все равно будете врагами советской власти. И ваши дети тоже! И внуки! И правнуки! Это только так говорится, что советская власть умеет прощать. На самом же деле это злопамятная власть, и прощать она не умеет. Ну? Может, кто-то хочет возразить мне, что я не прав? Ну так пускай он встанет и скажет это мне в лицо.
Но никто ничего не сказал. Старики сидели, переглядывались друг с другом и молчали.
– Я вижу, вы пока не понимаете, куда я веду, – сказал Крук. – Что ж, объясню подробнее… Вы должны бороться! Да, бороться!
– Это за что же? – вразнобой спросили старики, и даже Остап Луцик с удивлением поднял голову.
– За себя! – отчеканил Крук. – За свои права! За справедливость! Чтобы и вам быть с такими правами, как и всем прочим участникам той войны. Получать поздравления, награды, выбраться из этих бараков… Вы такие же ветераны, как и все прочие! Потому что вы тоже воевали! Как могли и как умели. Или, иначе говоря, как вам диктовало время.
Тут старики повели себя иначе: кто-то стал недоуменно смотреть на Крука, другие – скептически, третьи – откровенно посмеиваясь. Похоже, последние слова Крука всеми были приняты за шутку или за какую-то непонятную блажь. Бороться! Хм… Это как же? Какими такими способами? Что же, брать приступом горком или исполком? А толку-то? Да и невозможное это дело. Там, в горкоме и исполкоме, милиция, а они – обыкновенные безоружные старики.
– Прошло то время, когда мы боролись, – скептически заметил один из стариков. – Миновало безвозвратно. Сейчас какие из нас борцы?
– Ну, я думаю, что всего умения до конца вы еще не растеряли, – ответил на это Крук. – Да и сыновья при вас имеются. Вот поглядите на этого молодого человека! – Он указал на Степана, молчаливо сидящего с краю. – Чем не помощник своему отцу? Красавец! Лыцар, как
