Но щемит материнское сердце, не стерпеть. Их черты, их запах, их тепло, их голоса, их имена. Две тени, являющиеся во снах, две тени, плывущие в лодках, две тени, поселившиеся в саду.
– Матушка. – Женщина невольно вздрагивает. – А у вас есть родители? – бубнит мальчик, продевая одну нить в петельку другой.
– Когда-то были.
– Когда-то?
– Мой отец рано умер, наказав матери исполнить его долг.
– Какой?
– Выдать дочерей замуж.
Мальчик увлеченно мычит.
– А у меня тоже будет жена? – вопрошает серьезно, и женщина отзывается смешком.
– Будет.
– Как матушка? – светлые брови хмурятся. Материнские пальцы тут же торопятся разгладить пролегшую морщинку.
– Если ты так пожелаешь.
Мальчик удовлетворенно кивает. Принимается за новый узелок.
– А у отца тоже есть родители?
– Нет. У него их не было.
– Почему? – изумляется мальчик. Откидывается в материнские объятья, что отвечают тревогой.
Тени следуют за мановением огня фонарей. Потрескивает фитиль в блюдце с маслом. Халцедон серег: изменчивый свет граней.
– У Цветов императорского сада нет ни родителей, ни сестер, ни братьев.
Хризантема. Самая тихая и неприметная, но сумевшая привлечь внимание юного наследника. Зацвела столь неожиданно яростно, столь пышно, что передушила остальные Цветы за одну ночь. Ночь Багровых Слез, когда вся столица погрузилась в рыдания и стон, когда половину дворца сровняли с землей, когда кончилась одиннадцатилетняя эпоха регентства, и наследник сумел вернуть династии престол.
– Гор, послушай меня. – Мальчик взволнованно приоткрывает рот, а мать склоняется ближе, дышит страхом. – Я скажу тебе то, что ты должен запомнить навсегда.
Любимая Хризантема нынешнего императора. Кровавая Хризантема. Устлавшая путь телами, игравшая радужными бликами, наслаждавшаяся вседозволенностью. Дикий зверь, в Ночь Багровых Слез выпущенный из заточения хозяйской рукой.
Ходили слухи, что смех Хризантемы был слышен даже за пределами дворца. Ходили слухи, что Хризантема не замечала ранений. Ходили слухи, что Хризантема остановилась лишь у подножия трона.
– Твой отец уб… – женщина проглатывает слово, – победил многих для того, чтобы наш император обрел власть. Его сила велика. Ты должен слушаться отца. Понял, мой малыш? Слушаться во всем, что бы он тебе ни сказал, что бы ни велел. Всегда чти его. – Объятья, порывистые, впивающиеся пальцами в ткань на детской груди, поцелуи усыпают лоб, щеки, куда попадают. Скоро пробудится дар, и обратит князь свой взор на дитя. Прижимается щекой к макушке сына княгиня, сдерживая сухие слезы. – И тогда я буду счастлива. Обещай мне, Гор. Обещай, что будешь покорен.
– Обещаю, матушка.
Глухой рокот грома. Скатывается ливень по крыше беспокойной дробью. Лисенок приник к мерно вздымающейся груди. Спит
