навскидку определил вероятность своего спасения как пятьдесят на пятьдесят. То есть, фифти-фифти.
Через некоторое время свет в окошке под потолком подвала постепенно потускнел, сменившись на черноту ночи. Послышались шаги, и дверь распахнулась, впустив в подвал желтый луч керосиновой лампы. Яркий свет на мгновение ослепил Керенского. Он крепко зажмурил глаза и перед его внутренним взором замелькали радужные пятна.
Рассмотреть посетителя он не смог. В его руки уткнулась глиняная тарелка с супом, а рядом на сено была поставлена кружка с тёплой водой и маленькая ивовая корзинка с несколькими кусками хлеба.
Ни слова не говоря, вошедший молодой мужчина развернулся и ушёл, снова оставив Керенского в гордом одиночестве, пытающимся проморгаться от слепящего яркого света.
Минут через десять ему это удалось. Протерев глаза, он наощупь нашёл ложку и, уже привыкнув снова к темноте, взял миску с супом и принялся жадно черпать столовым прибором густое варево. Суп оказался банальным, то есть гороховым, но довольно сносно приготовленным.
А что ещё нужно для кратковременного счастья?! «Ешь, как в последний раз», – приветствовали гостя горцы, как рассказывал ему один его знакомый, воевавший в Чечне. И чего было больше в этой фразе: сарказма, констатации факта или шутки юмора – было неизвестно.
Керенский ел, пока не закончился весь суп и хлеб. Передохнув, он осторожно взял кружку с едва тёплой водой. Вода была немного сладкой.
«Хух, хоть сахара щепотку не пожалели, сволочи и гады! Уроды, эсеры поганые!» – отдуваясь от подпирающего и переполненного пищей живота, думал Керенский.
Захотелось в туалет по-маленькому, но сделать это было, в общем-то, негде. Пока он размышлял, мыши позвали крыс и теперь всей кодлой шуршали возле его ног в поисках крошек, абсолютно не стесняясь. Сволочи шерстяные, да голохвостые.
Отлив в противоположном углу все лишние эмоции, и побродив по подвалу в поисках места побега, Керенский вернулся обратно и вновь сел на солому. Выхода из подвала не было. Все попытки были бесполезны, бежать невозможно. Сил не было, желания тоже. Оставалось только просто ждать и всё. Что же, ждать и догонять всегда тяжелее, чем убегать и прятаться.
Он упёрся спиной о стену подвала, но стена была очень холодной, и он сполз и лёг на тряпки, принесённые надзирателями, незаметно для себя задремав. Разбудил его неясный грохот. Кто-то бегал по потолку подвала, громко бухая тяжёлыми сапогами. Изредка до него доносились глухие удары непонятной природы, а через маленькое окошко подвала донеслись резкие щелчки винтовочных выстрелов.
«Что-то происходит!» – понеслись его мысли вскачь. Но кто стреляет и почему, естественно, было непонятно. Надо было ждать, и Керенский снова замер в ожидании, надеясь на чудо.
Через пару десятков минут в подвал спустились люди, лязгнул засов, скрипнула дверь, и всё пространство подвала полностью залил свет двух керосиновых ламп, не закрытых защитным стеклом.
– Живой, слава тя Господи! Докладай, Митроха,
