в действие немедленно! – и Керенский зло блеснул глазами на Климовича.
Тот удивился, но через мгновение пожал плечами и кивнул одному из присутствующих в комнате.
Засулич бросилась к нему, но сразу же была перехвачена усатым унтером. Климович, с интересом наблюдавший за развитием событий, поморщился от её порыва и произнёс.
– Зачем же так радикально, Александр Фёдорович?
– Зачем? А чтобы не было хуже! А, кроме того, зачем нам нужны свидетели моего позорного плена? Эсеры решились на этот шаг, и теперь слово за мной. Да, Засулич, вы можете облегчить свою участь и рассказать, кто вам сообщил обо мне некую информацию, из-за чего вы меня и схватили.
Та зло плюнула в его сторону.
– Я не знаю, а если бы знала, то не сказала бы вам.
– Хорошо, я уже догадался, кто это мог бы быть. А значит, я в ваших услугах более не нуждаюсь. До свидания на том свете, мадам.
– Я не мадам, а мадмуазель! И вы там окажетесь быстрее, чем я.
– И, слава Богу. Посмотрим! Я попрошу не тянуть с приговором и расстрелять её, или желающих решиться на этот шаг среди моих спасителей нет?
– Есть! – неожиданно сказал один из молодых людей, одетый в сборную форму, частично жандармскую, частично солдатскую. – Они убили моего отца, и теперь моя очередь.
– Прошу вас, – равнодушно отвернулся Керенский, а юноша вынул револьвер и вывел Засулич на улицу. Послышались глухие выстрелы, а потом звук упавшего тела.
– Нам пора, – и Керенский, опираясь на подставленную кем-то руку, поднялся со стула и тяжело пошёл к выходу. Выходя, он равнодушно взглянул на тело, распростёртое на пороге дома, и шагнул к машине, которая тут же завелась. Он поехал в Мариинский дворец, навстречу новым смертям и неприятным событиям.
Климович только мотнул в растерянности головой и вышел из дома, вслед за ним потянулись к выходу и все присутствовавшие. Через пять минут небольшой одноэтажный дом, весь утопающий в кустах сирени, опустел, оставив после себя два трупа и ощущение крутых перемен.
И они не замедлили сказаться. Керенского доставили сначала в министерство, оказав первую помощь, после чего отправили в госпиталь, располагающийся в Зимнем дворце, где он и остался на ночь.
О его освобождении ещё никто не знал, а судя по не удивлённому лицу врача, оказывавшего первую помощь, здесь вообще не интересовались ничем, кроме больных. Керенский лежал на койке и усиленно размышлял о том, как быть дальше. На входе дежурила его персональная охрана.
После освобождения он решил было сразу же послать своих подчинённых и арестовать эсеров: и Савинкова, и Чернова. Но, немного подумав, отказался от этой мысли. О его ночном приезде в госпиталь никто ещё пока не знал. Ему снова оказали медицинскую помощь, благо ничего серьёзного не было, а после неё он задержал и доктора, и медсестру для разговора.
– Доктор, – обратился он к хирургу, который зашил его потрёпанный ударом скальп, – вам и вашей сестре милосердия нужно
