на территории Финляндии, и что будет с военными заводами и остальным промышленным производством на территории Польши после окончания войны? Этот вопрос я бы хотел задать всем.
Блюменфельд покачал головой.
– Пока ещё слишком рано говорить о том, что будет после войны, но очевидно, что это будут уже полностью самостоятельные государства, с которыми нам придётся заново налаживать все связи и производственные цепочки. Что касается Балтийского флота, то этот вопрос лучше задать не мне, а военному и морскому министру.
– Да, – отозвался на это Керенский. – Флот так и будет размещаться на своих штатных базах, а все форты и крепости, построенные Российской империей, продолжат своё существование до конца войны. Впоследствии мы, скорее всего, оставим береговые укрепления на территории Финляндии под нашей юрисдикцией. Что касается военных морских портов, то они ещё на какое-то время останутся в нашем ведение. Мы заключим насчёт них соответствующее соглашение с финским Сенатом. Надеюсь, я ответил на ваши вопросы?
– Вполне, вполне, – пробормотал Второв. И продолжил. – А что, на этом всё? Или есть ещё территории, которые хотят отделиться от нас? Сепаратистские настроения на всех окраинах нашей империи только усиливаются, насколько я знаю. Также ещё хотел бы обрести самостоятельность Туркестан, но их восстание в 1916 году и последующий разгром от Семиреченских казаков заставили их присмиреть на много лет. Это очевидно. Насколько полезны тамошние территории, это другой вопрос, но они обеспечивают Россию хлопком для производства пороха и одежды, что тоже нельзя сбрасывать со счетов. Насколько я знаю, многие из киргизов откочевали в Китай, остальные либо погибли, либо приведены в покорность и сейчас им не до того. Но есть ещё и Малороссия, сиречь Украина, а там дела не менее критичны. И как таковой власти там нет, а есть только желающие получить власть для себя.
– Спасибо, уважаемый Николай Александрович, за вопрос, – ответил Блюменфельд. – Я и сам его хотел поднять, но не сегодня. Ну, что же, раз он всё равно прозвучал, то нам надо решать, как нам быть с Украиной. У кого есть мнение на этот счёт? – и Блюменфельд обвёл всех присутствующих глазами.
– Ну, для начала прошу меня хотя бы просветить, что там сейчас происходит, – отозвался Керенский. – Я занимаюсь делами военными и мне не досуг ещё и заниматься делами гражданскими. И, признаюсь честно, я как-то упустил из виду этот вопрос. Может, мне кто-то пояснит, какая там обстановка?
Терещенко, обычно сдержанный, сейчас усмехнулся и ответил.
– Александр Фёдорович, спрашивайте, я сам оттуда и отвечу на любой ваш вопрос.
– Ну, что же вы, Михаил Иванович, – перебил его Блюменфельд. – Не только вы оттуда, но и я. Я родился в Херсоне, а потом учился и работал в Одессе. Но начинайте вы, а я продолжу, если вы что-то позабудете.
– Хорошо, Герман Фадеевич, так вот. Сейчас мы имеем в Киеве самопровозглашённую Украинскую Центральную Раду. Её создание инициировала
