приглашённым главным раввином Российской империи. Можно сказать, что это будет если не судьбоносная, то очень важная встреча.
Приехав в Мариинский дворец, Керенскому пришлось подождать Якова Исаевича Мазе, тот опоздал на полчаса. Ну, что же, бывает… Керенский втянулся в работу и потому, когда ему доложили, что приехал главный раввин, он продолжал перебирать документы, сказав адъютанту, чтобы прибывший подождал, пока он освободится. Примерно через час, когда Мазе уже весь извёлся ожиданием и собирался уйти, его пригласили.
Главный раввин был человеком небольшого роста и весьма благообразного вида, с аккуратно подстриженными бородой и усами, имевшими изрядную долю проседи, без всяких ортодоксальных пейсов. Весьма колоритный человек. Войдя в кабинет, он придирчиво огляделся,
– Прошу вас, присаживайтесь вот здесь, – Керенский радушно повёл рукой, указав на ближайший к нему стул за большим столом.
– Господин министр, меня уведомили, что вы вызвали меня для серьёзного разговора.
– Да, это так. Я просил, чтобы вы приехали. Рад, что вы выполнили мою просьбу, нам предстоит обсудить очень многое, для чего потребуется ваша помощь.
– Несомненно, я не мог никак отказаться и всегда готов оказать любую помощь, – слегка наклонил голову главный раввин.
– Это радует, ведь это целиком в ваших интересах.
– Да? Весьма удивлён. Чем же вам не угодили евреи?
Несмотря на серьёзность ситуации, Керенский расхохотался во всё горло, поставив в недоумение Якова Мазе.
– Чем? Да, собственно, ничем. У нас в России даже председателем Временного правительства стал чистокровный еврей, представляете?
– Да, конечно, я это знаю, но вы ведь пригласили меня не для этого? К тому же, я прекрасно понимаю, почему и каким образом он попал на эту должность.
– Вот как? Ммм, Моссад не дремлет!
– Прошу прощения?
– Да это я так, не обращайте внимания. Воспоминания прошлой жизни.
– Прошлой жизни?
– Да, это уже вторая моя жизнь, которую я проживаю.
Раввин молча смотрел на Керенского как на сумасшедшего. На мгновенье в его глазах промелькнула опаска, что он разговаривает с умалишённым. Но видимо эта мысль не пришлась ему по вкусу, и он откинул её, как весьма глупую. Этот человек, сидящий сейчас напротив, может быть и был сумасшедшим, но никак не дураком. А значит, ему так нравилось говорить или, высказываясь так, он преследовал какую-то цель. Поэтому Мазе откинул лишние мысли и спросил:
– Вам тяжело, я понимаю. Революция разделила наш мир на период до свержения царя и после его свержения, но вы от этого только выиграли, стоит это признать. И всё же, зачем вы меня пригласили к себе?
– Мне нужно поговорить с вами о вас.
– Обо мне?
– Нет, не конкретно о вас, а о вас всех остальных.
– То есть, о всех евреях, – догадался Мазе.
– Да. Вы же
