зря… Как-то в начале декабря вышли в поле Фрол, Егорка и прихвативший их с собой Евгений Иванович. Два дня до этого шёл снег. Навалило его кое-где чуть не до метра. Давно божившийся Фрол: «Всё! Больше ни капли!» – за день до выхода со своим другом поваром Ерофеичем перехватил лишку, и мстительная печёнка решила отыграться за всё. Обычно добродушный Фрол превратился в скандальную злую особу. Отыгрывался на Егорке. Тащился сзади. То лыжню он ему снегом завалил, то мог бы идти помедленнее, всё равно за Евгением Ивановичем не угнаться. «Пусть бежит, мы без него не заблудимся – сами с усами!» Есаул проявил снисхождение к слабости Фрола Ивановича и не стал выговаривать ему, а перекуры стали чаще. И вот в одну из таких пауз, вздохнув с облегчением, Фрол Иванович плюхнулся задом в сухой снег, Егорка, сдвинув папаху на ухо, проговорил с удивлением:
– Дядя Фрол, а, дядя Фрол, ты слышишь аль нет?
– Чего тебе? Что ты там придумал?
– Да нет же! Вот опять…
Фрол Иванович досадливо отмахнулся, а Зорич замер, прислушиваясь. Странно, что это могло бы быть? Фрол Иванович, кряхтя, встал. Все затаились, вслушиваясь. Издалека чуть слышны звуки, будто молотом по наковальне…
– Надо же! – изумился есаул. – Ни на что не похоже!
Пропахав борозду в рыхлом снегу, через пару вёрст казаки остановились на краю глубокой впадины, на дне которой на растопыренных в стороны опорах стоял он – таинственный аппарат.
Удивления большого не было, было чувство какого-то преклонения перед этой громадой. Отсюда, сверху, она напоминала собой горку тарелок, поставленных донышком кверху одна на другую. Нижняя – самая большая. Есаул дотошно пересчитал их – три яруса. Верхний – без выраженного донышка, просто усечённый сверху конус. По окружности ниже на видимой казакам стороне круглые, похожие на судовые иллюминаторы, по мнению Евгения Ивановича, отверстия. Махина отсвечивала стальным, с синевой блеском. Под днищем снега не было. Была какая-то кочковатая поверхность, похожая цветом на пережившую зиму пожухшую листву. Удары с металлическим звоном прекратились. Воцарилась полная тишина. Уязвлённый невниманием пришельцев к хозяевам территории есаул тронул за плечо Фрола Ивановича:
– А ну-ка, у тебя уже есть опыт, напомним им о себе.
Старый казак снял карабин с плеча, передёрнул затвор:
– В окно?..
– Да нет! Пугать не будем, давай в небо!
Фрол Иванович нажал на курок. Ожидаемого эффекта не получилось. Звук потихоньку растворился в воздухе и затерялся в тяжёлых лапах запорошенных снегом громадных елей.
– Пальнуть ещё, Евгений Иванович? – поднял руку, раздумывая, Фрол.
И тут далеко, но видно было, как одно из отверстий в корпусе исчезло в глубине, а наружу выдвинулась похожая на балкон в Мариинке, как решил есаул, какая-то конструкция, чем-то похожая на перила. На них опирался, отсюда размером с большую куклу,
