взял нить разговора в свои руки.
– Вот что, земляки! – начал он. – Конешно, вам интересно знать, што и как. Поговорим потом, а то на пустой желудок и слова не выговоришь. Помоги-ка мне, Фрол, и ты, сынок.
Подойдя к стене с кнопками, Болдырев стал нажимать их одну за другой. Выползли из открывшихся ниш короба, наполненные какими-то баночками, тюбиками, всяких размеров и форм упаковочками. Нагруженные ими казаки трижды ходили к столу. Наконец уселись. Болдырев взял одну из банок, дёрнул пальцем за кольцо, приглашая жестом гостей сделать то же, и провозгласил:
– Да штоб нам так всегда встречаться и долго жить!
Казаков долго упрашивать не пришлось. Сначала морщась, а потом, войдя во вкус, они отдали должное инопланетным изделиям. Наконец, когда опустевшие упаковки переместились со стола под стол, захмелевший Болдырев постучал полупустой банкой о стол, требуя тишины, и начал официальную часть встречи так:
– Я хочу познакомить вас со своим экипажем, с «чинариками». У них, конешно, несколько странноватый вид, но я к этому привык. Поверьте, казаки, они славные ребята.
Неизвестно как, вроде бы Болдырев не делал никаких движений, не говорил и даже не вставал из-за стола, но распахнулась и отползла в сторону часть стены, и в отверстии появились какие-то неясные фигуры. Казаки застыли в ожидании. Лучше бы оно тем и кончилось, но, выйдя на свет, фигуры обрели видимые формы, да такие, что даже волевой есаул откинулся на спинку стула и даже у него отвисла челюсть, у его казаков остекленели глаза, а слабосильного Егорку одолела икота. Их было пятеро. Четверо больших, а одно маленькое. Фролу сразу пришла на память икона в станичной церкви – сошествие грешников в ад. Но ни перекреститься, ни сотворить молитву не было сил – таким сильным случилось обольщение этих диковинных фигур. Да и было от чего. Фигуры были глянцево-чёрные, как начищенный хромовый сапог. Большеголовые. Рот, как говорится, от уха до уха, но их-то и не было. Тонкие ярко-красные губы, за которыми подобие рта, полностью набитого зубами. Глаза как чайные блюдца, свёрнутые в спираль белые пружины. На головах торчали, покачиваясь, в локоть длиной два отростка, на концах которых маячили круглые шарики. Пришедший в себя Фрол заметил, что у маленького они были переплетены какой-то лентой, что ли. Фрол разглядел даже что-то похожее на бантик. «Это ж надо, девка!» – ахнул про себя Фрол и, чтобы удостовериться, стыдливо (неудобно всё-таки) опустил глаза ниже. Так и есть. Там было что-то, что могло исполнять половую функцию и отличать этих, прости господи, одного от другого.
«Это ж надо!» – восхитился собственной прозорливости Фрол и стал подетально приглядываться к маленькому «чему-то». И тут он заметил, что, в отличие от неподвижно стоящих остальных, «малая» стала проявлять какую-то активность. Стали суетливо дёргаться из стороны в сторону «косички» на голове, а нижняя часть живота – «Во даёт!» – восхитился Фрол – стала делать какие-тот усыпляющие, завлекающие движения, как пассы гипнотизёра (так бы подумал Фрол, если бы знал, что это
