его в лицо. А тот, за кем они шли, лежал на камнях внизу ущелья, повернув голову в сторону – или морду, отсюда далеко, не разглядеть. Одну конечность закрыв телом, остальные разбросав в стороны. И всё-таки что-то было не так, а вот что – Антон не мог понять. Домой они добрались при свете луны, довольные и смертельно усталые.
Глава вторая
Стрельба началась рано утром, когда город ещё спал, у моста через Песчаную, у дороги из губернского центра. После паузы она возобновилась несколькими сотнями метров ближе. Случившемуся далее явился очевидец, это был Ефим Лепешев, приказчик купца Гурова, который накануне вечером засиделся допоздна в трактире грека Латакиса. Изрядно перебрав, с виду тихий и трусоватый Ефим стал шумно выражать недоверие к качеству напитков, нелицеприятно и непечатно высказался по адресу Латакиса. Окончательно разогревшись, стал бить посуду, затеял потасовку с половым и, сильно надоев посетителям трактира, офонаренный на оба глаза, в разорванной рубахе, он был выдворен ими за дверь заведения. Обалдевший от случившегося, вытирая пьяные слёзы грязными кулаками, он побрёл куда ни попадя. Забрёл в какой-то проулок, зацепился за что-то, упал, сделал попытку подняться, передумал и заснул вполне собой довольный. Пробуждение было как продолжение перенесённого кошмара. Где-то за углом, совсем рядом, началось что-то ужасное для сонного провинциального городишки: стрельба, дикие крики, лошадиный топот. И перед вытаращенными от ужаса глазами Ефима на белом дончаке появляется из-за угла бешеным галопом скачущий всадник. Через несколько мгновений оттуда же выскакивают ещё трое на мохнатоногих монголках. Преследуемый, обернувшись, стреляет через плечо. Монголка с грохотом валится набок, высекая подковами искры о булыжники мостовой. Оцепеневший Ефим видит, как дончак останавливается неподалёку от ворот дома на той стороне улицы. Его хозяин, цепляясь руками за повод и гриву, заваливается на бок из седла и медленно сползает на землю. Двое на монголках останавливаются почти напротив затаившегося Ефима. Ближайший наездник перебрасывает ногу через шею лошади, собираясь спрыгнуть вниз, но тут с треском распахивается половина ворот, появляется босая женщина в белой ночной рубашке, в руках у неё ружьё. Делает несколько шагов, останавливаясь рядом с неподвижно лежащим всадником, широко расставляет ноги и поднимает ружьё. Ефим слышит, как ближайший к нему, смачно выругавшись, говорит негромко:
– Всё равно, давай!
Его сообщник поднимает ствол и лязгает затвором. Грохочет выстрел. Ефим видит, как он падает из седла на бок, а женщина бросает дымящееся ружьё и наклоняется над лежащим. Оставшийся в живых поводом чуть не сворачивает шею лошади. Крутнувшись, бьёт плетью лошадь и скачет обратно. К нему бросается третий сообщник, вскакивает на ходу на круп лошади сзади, и оба исчезают за поворотом.
– Павлуша! – пухлой рукой тронула за плечо своего супруга Марья Ивановна. – Звонят!
Павел
