когда устану. То же самое и с сексом. Ты не можешь назвать его расслабляющим, потому что никогда не была полностью удовлетворена в постели. Нужно выбросить из головы все до последней мысли и сосредоточиться лишь на ощущениях тела, а не на своих мыслях. Работая в поте лица и будучи в гармонии с кем-то другим, можно ощутить его удовольствие, как если бы оно было твоим. И словить кайф до звездочек перед глазами. Это я и называю расслаблением. Найди кого-то, кто сможет это сделать, и ты поймешь, что я имею в виду.
– О, кого-то вроде тебя? – слова слетают с моих губ и как будто зависают между нами.
Я поднимаю глаза на Гаррета. Так близко друг к другу мы никогда еще не стояли. И еще мы внезапно заговорили о сексе. Что происходит?
Сердце колотится, меня бросает в жар. Я смотрю ему в глаза и ощущаю всю серьезность этого разговора. Внезапно я представляю себе, каким сумасшедшим будет секс с ним.
– Очень смешно, – бурчит Гаррет, отворачиваясь.
– Всем девушкам в твоем танцевальном клубе крупно повезло, – дразню я его.
Гаррет работал в ночных клубах, сколько я себя помню. Могу только представить, сколько телочек он снимает каждый день.
– Я не сплю с девушками из клуба, – отвечает он, пока мы идем дальше.
Я смеюсь и смотрю на него.
– Только не надо пудрить мне мозги.
– Я серьезно. Может, это тебя шокирует, но я профессионал. И я люблю свою работу. Я делаю ее не ради того, чтобы снимать цыпочек.
Я не отвечаю, лишь скептически смотрю на него. Должна признать, Гаррет действительно не похож на большинство мужчин, но если я что-то и знаю о мужчинах – а через приложение я познакомилась не с одним и имею о них неплохое представление, – так это то, что всем им хочется только одного. И ради этого они готовы на все.
Вот почему я так довольна своей работой. Я даю только то, что готова дать. Никто не может лапать меня или использовать. И в конце дня мне на счет капает денежка. Мне не нужно опасаться слизняков, которым вдруг захочется слишком многого.
Это единственное место, где власть целиком и полностью в моих руках.
Некоторое время мы идем молча, стремясь вернуться домой до заката. Наконец Гаррет первым нарушает молчание.
– Мазохист, – тихо бормочет он.
– Что?
– Ты назвала меня садистом за то, что я люблю бегать, но правильное слово – мазохист. Тот, кто любит причинять боль себе самому.
– Понятно.
Мы идем дальше. В его глазах мелькает лукавая искорка, как будто я затронула тему, которую ему интересно обсудить.
– А кто в таком случае садист?
– Садист – это тот, кто любит причинять боль другим.
– Хм, – говорю я и быстро добавляю: – например, тот, кто потащился со мной на прогулку, лишь чтобы посмотреть, как я страдаю.
На этот раз улыбка Гаррета – широкая и искренняя, отчего вокруг его глаз собираются лучики морщинок. Он смотрит на меня с этой теплой, соблазнительной улыбкой и отвечает:
– Именно ради
