долларов за то, чтобы поболтать с кем-то, к кому я могу подняться, преодолев два лестничных пролета в том же доме совершенно бесплатно. Но опять же, я не принимаю разумных решений.
Шлепаю пальцем по иконке и вновь соглашаюсь на гонорар, стараясь не зацикливаться на его сумме. Это исследование, говорю я себе. Я должен довести его до конца. Должна же быть какая-то причина, почему меня вдруг так тянет к девушке, которую я знаю полтора десятка лет.
Серьезно, почему к ней? Почему не к любой из сотен других, которые за то же время оказывались на моем жизненном пути. Сотен девушек, к которым я ничего не чувствовал. Но сейчас меня почему-то тянет к этой.
Мия вновь замечает мою просьбу о комнате и прощается со своей аудиторией в прямом эфире. Затем, как и в прошлый раз, экран становится черным, после чего запрашивает доступ к моей камере и микрофону. Я отказываюсь и от того, и от другого.
– Еще раз привет, Дрейк, – говорит Мия с лукавой улыбкой.
Обращение на миг сбивает меня с толку, но затем я вспоминаю, что пьяный Гаррет назвал ей имя своего друга-бабника Дрейка. Мия оценила бы Дрейка. И конечно, он тоже оценил бы ее, но, вероятно, только раз или два.
– Ты снова застенчив, как я вижу.
Я печатаю свой ответ.
Я здесь, чтобы увидеть тебя.
– Как мило. Но в прошлый раз мне понравилось смотреть на тебя.
Может быть, позже. Давай сегодня просто поговорим.
Я смотрю, как она читает мои сообщения: губы сжаты, на лице выражение любопытства. Интересно, о чем она сейчас думает? Неужели тайны незнакомца на другом конце линии достаточно, чтобы поддерживать ее интерес? Неужели она дарит этим мужчинам те же улыбку с ямочками на щеках и искреннюю теплоту, которые сейчас дарит мне? Видел ли я хоть раз, чтобы она смотрела на меня так в реальной жизни?
– О чем бы ты хотел поговорить, Дрейк?
Расскажи мне о себе. Мне нравится слушать, как ты говоришь.
Выражение ее лица смягчается.
– Хорошо…
Глядя в камеру, она откидывается на кровати и вжимается в подушку. Я лежу на диване, почти в той же позе, что и она. Тем временем она делится всем, что я уже знаю о ней. И вместе с тем я как будто слышу все это впервые.
Она рассказывает о гимнастике, о своих неудачных попытках поступить в косметологическую школу, колледж, о работе в баре, о пении и снова о своих художественных способностях. Сколько раз я дразнил ее за отсутствие целеустремленности и вечные неудачи? Почему вечно придирался к ней по этому поводу?
Сейчас у меня нет желания критиковать ее. Вместо этого я печатаю свой ответ.
По крайней мере, ты пыталась.
Иногда попытка – самое сложное.
Ты же не хочешь дожить до определенного возраста и вдруг понять, что ты что-то упустила, потому что никогда не пыталась.
Она смеется.
– Скажи это моим родным. Они, похоже, все как один считают меня неудачницей.
