Паша уже ближе к ночи. Растущая луна была такой яркой, что слепила непривыкшие к свету глаза. Паша потёр их, проморгался.
Шторы были распахнуты, окно приоткрыто. Из него доносился свежий ветер с поля, принося запахи травы и цветов. Занавески выписывали искусные танцы, будто змеи под воздействием заклинателя.
Паша поёжился. Окно бы лучше закрыть.
В доме было тихо, и шаги из-под босых ног эхом отдавались в остывающих стенах.
Паша, оглушённый шагами, медленно подошёл к окну и потянулся к створке.
Стоило ему к ней прикоснуться, как обжигающие путы заставили его остановиться.
Пальцы. Прямо на его тоненьком запястье. Длинные, костлявые.
– Пашенька. Мальчик мой.
Из оконного проёма, прямо из тьмы ночи, посеребрённой яркой луной, смотрели до щеми в сердце знакомые глаза.
– Мама…
Она улыбнулась. Шире обычного. Будто уголки рта тянули за нити.
– Пашенька. Пойдём, мой родной. Пора.
– Пора?
Мама, ещё шире растягивая рот, закивала и потянула Пашину руку к себе.
Как заворожённый, он ступил на низенький подоконник. Тот захрустел, как песок на зубах, и мелкая крошка посыпалась на пол.
Через мгновение Паша уже был снаружи. Мама продолжала держать его. Под её пальцами кожа уже пошла волдырями, но Паша не чувствовал. Он только смотрел на мать, потянувшую его за собою во тьму.
Вот они уже в поле. Пробираются сквозь неспелые колосья, облепленные тлёй и клопами. Ветер ворошит короткие волосы Паши. Перебирает, как те самые колоски. Мамины волосы, длинные – длиннее, чем помнил их Паша – развеваются и охаживают его лицо и шею. То обматывают, будто бы слишком уж туго, то сползают, как бегущие от испуга змеи.
– Мама.
Мама молчит. Продолжает идти, омываемая светом луны.
– Мама… а как ты умерла?
– Я? – она поворачивается, не останавливаясь, со своей огромной улыбкой. – А разве я мёртвая?
– Но… я же видел… видел…
– Ты веришь всему, что видишь? – она отвернулась и ускорила шаг.
Паша тоже поторопился, еле пробираясь сквозь мягкий грунт. Вдалеке закаркала ворона. Только сейчас Паша заметил, что мама по-прежнему выше него на три головы, хотя он уже почти что догнал отца.
Ворона каркнула громче, и мама припустила бежать. Паша старался не отставать, но с трудом поспевал за нею. Луна плясала по чёрному беззвёздному небу, и казалось, что они смогли её обогнать. Теперь она светила им в спины, и вместо угрюмого мрака за кромкой поля Паша сумел разглядеть заросли высокой крапивы. Вокруг тянулись во тьму огромные сосны, лысыми своими ногами подпирая разлапистые кроны.
– А вот и мы!
Паша посмотрел по сторонам.
– С кем ты говоришь?
Не успел он закончить вопрос, как из-под крапивы поднялся он, Марат. В гниющих ранах копошились жирные черви. Мама наконец отпустила Пашину
