не мог не рассмеяться.
Мы летели на юг Сан-Франциско, в район Намиты. Сяохуа зависла под окном Намиты, и Намита перебралась внутрь.
– О, слава богам, твёрдая земля. – Она упёрлась руками в колени и выдохнула. – Не обижайся, Сяохуа, но это было ужасно.
– Я ничуть не обиделась.
– Увидимся завтра, ребята! – Намита помахала нам рукой из своей спальни, и Сяохуа снова полетела, теперь направляясь обратно в Чайнатаун, чтобы высадить меня с Кай.
К тому времени, когда надо было лезть через окно к себе в спальню, я так устал, что чуть не забыл помахать на прощание Сяохуа и Дэнни, прежде чем в изнеможении рухнуть в кровать. Я ещё смутно чувствовал, что Кай рядом со мной вертится, прежде чем свернуться калачиком – она проделывала это каждую ночь, и тепло её мягкого, пушистого тела убаюкивало меня. Я хотел сказать ей, какая она была молодец, но уже задремал. И когда открыл глаза, солнечный свет уже лился в окно, и мама кричала:
– Тео! ПРОСЫПАЙСЯ НЕМЕДЛЕННО – ИЛИ ТЫ ОПОЗДАЕШЬ!
В первые недели после смерти Джейми мы все были подавлены и тихо слонялись, потерянные каждый в своём тумане горя. Но в последнюю пару недель или около того мама перешла от строгой печали к громогласному гневу. Баба, напротив, ещё больше замкнулся в себе. Неизменно держалась лишь най-най, оставаясь привычно ласковой, хотя иногда я замечал, как она тихонько плакала, думая, что никто не видит.
Со стоном я вылез из кровати.
– Окей, ма, – отозвался я, пока она опять не начала кричать. Кай потянулась и принялась приводить себя в порядок, а я отправился в ванную, чтобы умыться и одеться. Когда мы с Кай спустились вниз, мама уже ворчала себе под нос.
– Почему ты не можешь проснуться сам? В твоём возрасте Джейми просыпался на рассвете, чтобы учиться!
Мамин нудёж больше не злил меня. И даже не бесил. Разве что сильнее печалил. А то, как она вечно сравнивала меня с Джейми, только укрепляло меня в намерении освоить это заклинание, которое я намеревался использовать, когда наконец доберусь до Джейми.
– Прости, мам, – промямлил я. В последнее время мне просто не хватало духу перечить родителям.
Баба, угрюмо прихлёбывавший свой конджи[20], поднял глаза. Он как будто собирался сказать что-то маме, но передумал и вернулся к еде. Меня он едва заметил. Най-най была ещё у себя в спальне. С каждым днём она оставалась там всё дольше и дольше. Кай прыгнула и устроилась у меня на плечах, мазнув лбом мне по щеке. Она чувствовала моё огорчение из-за такого отношения родителей, хотя я к этому уже привык. Я действительно, честное слово, привык. Абсолютно.
– Ты доделал домашнее задание? – рявкнула мама.
Я кивнул.
– Джейми мне никогда не приходилось напоминать…
– Хватит. – Баба не кричал, но в его голосе прозвучала резкая нота, которая рассекла комнату. Мама тотчас замолкла, а затем прошествовала на кухню. Баба так и не поднял глаз от своей миски.
Слёзы подступили к глазам. Я-то наивно думал, что
Конджи – полужидкое блюдо из разваренного риса.
