российская сторона не проявила стремления ни к явным территориальным уступкам, ни к твердому отпору необоснованным претензиям японского правительства.
Такая противоречивая и «шаткая» политика Кремля, очевидно, не могла принести положительного результата и в результате только осложнила и запутала ситуацию.
Приходится с сожалением констатировать, что позиция исполнительной власти и руководства российского МИДа, занятая на переговорах с японской стороной, оказалась непоследовательной и малоэффективной. Между тем японская сторона, используя некоторые двусмысленные формулировки, вошедшие в Токийскую декларацию 1993 и в Московскую декларацию 1998 гг. (документы, подписанные главами двух государств), продолжала настойчиво проводить курс на наращивание давления на российское руководство, упорно добиваясь реализации своих территориальных притязаний. При этом подчас стало проявляться стремление японской стороны изменять в свою пользу терминологию и трактовку принимавшихся на переговорах документах.
Так, например, в ряде двусторонних документов по настоянию Токио начали употребляться японские названия географических объектов, в первую очередь на островах Малой Курильской гряды. В частности, в «Соглашении о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов» 1998 г. (действует до настоящего времени) японские названия употребляются в отношении даже таких объектов, как островной мыс.
В этом же Соглашении были внесены формулировки, дающие, по сути дела, японским подданным право вести практически бесконтрольный лов в российских территориальных водах в районе южных Курил и даже претендовать на преимущественное право заниматься там рыболовством.
Сделанные с российской стороны инициативные шаги навстречу Японии и, в частности, предложение заключить всеобъемлющий «Договор о мире, дружбе и сотрудничестве», имея в виду рассмотрение японских территориальных притязаний в дальнейшем, не были по достоинству оценены в Токио и не принесли желаемого результата.
Японская сторона продолжала и далее повторять свои прежние заявления о том, что она намерена неукоснительно добиваться возвращения «всех северных территорий»[1]. По существу, переговоры по территориальному спору двух стран, как и следовало ожидать, зашли в тупик.
В этих условиях, в ходе очередной встречи в Иркутске в марте 2001 г. президентом В. Путиным и премьер-министром Японии Иосиро Мори было принято совместное заявление, в котором была сделана ссылка на все предшествовавшие межгосударственные договоренности послевоенного периода как на документы, являющиеся основой для формирования двусторонних российско-японских отношений. Однако трудно безоговорочно согласиться с включением в названное совместное заявление тезиса о возврате двух стран к Совместной советско-японской декларации 1956 года как к базовому документу, определяющему развитие современных
Следует напомнить, что в интерпретации ряда влиятельных в Японии политических сил под термином «все северные территории» понимаются не только южные Курилы, но и весь Курильский архипелаг, а также южная часть Сахалина.
