чтобы страдать обычной для новичков застенчивостью.
– Скажу так: иногда вам будет страшно. Порой вы будете сомневаться, что у вас хватит сил дождаться конца учебного дня. В такие моменты прошу не забывать: в школе «Меса» от вас столь многого ожидают лишь потому, что вы на многое способны! А теперь прошу всех встать под гимн школы!
Четыре сотни учащихся поднялись на ноги и повернулись к флагу, украшенному гербом школы. Что ж, по крайней мере, к этому Акил подготовил сестру заранее: он даже передразнил директора, изобразив горящий взгляд и вкрадчивый, словно у маньяка, голос.
«Timendi causa est nescire»[3], – хором запели ученики, и Амина тоже стала послушно открывать рот, будто на песнопении в церкви, совершенно не заботясь о том, как звучит ее голос.
В такие моменты она всегда чувствовала себя предательницей, хотя кого именно она обманывала – Бога, директора Фарбера или саму себя – оставалось загадкой. Воистину, неведение есть причина страха.
Девочки вместе возвращались в корпус для новичков, после того как Димпл наконец-то оторвалась от старшеклассниц и догнала Амину.
– Видела, как он ко мне подкатывает? Чуть глаза не сломал! – выпалила Димпл, пытаясь удержать в руках груду учебников, которые никак не хотели складываться в аккуратную стопку.
– Кто? Дирк Вейленд? – спросила Амина.
На лице Димпл появилось холодное выражение, она привезла его из лагеря вместе с совершенно новым словарным запасом, осветленными волосами, кучей фенечек на руках, легким презрением ко всему, кроме пляжного отдыха, а также знакомством с базовыми знаниями о человеческом теле (за июль она успела дважды попробовать оральный секс).
– Ну я просто не знала, что вы с ним говорили, – быстро добавила Амина.
– А мы и не говорили, но я же видела, как он на меня смотрит! А Минди сказала, на этих выходных он собирается на вечеринку к Дэвиду Льюису, так что вот!
Минди… Удивительно, что имя, которого еще несколько недель назад Амина и слыхом не слыхивала, теперь заставляло ее судорожно задерживать дыхание. Минди Луян, старшеклассница, взявшая Димпл под крыло, Минди Луян с взъерошенными по последней моде волосами, густо подкрашенными синей подводкой глазами и еще более пухлыми губками, чем у Акила, умудрялась использовать слово «хрен» и все производные от него части речи, причем зачастую в одном предложении: «Какого хрена эта хренова девка о себе возомнила, совсем, на хрен, охренела?»
– А у Дирка разве нет девушки?
– Ну, Ами… – вздохнула Димпл, – они же серьезно ссорились все лето. В общем, сама понимаешь…
Амина не понимала, да и не тешила себя надеждой, что вдруг возьмет и поймет, даже если ее пригласят на вечеринку вместе с волейболистками и дадут возможность узнать все последние слухи и сплетни – в «Меса» такого рода подробности служили своеобразной валютой.
У
Неведение есть причина страха
