чтобы не работать, он оставил Кембридж после двух семестров – из-за разногласий с университетским начальством, – после чего стал путешествовать, ничем особенно не занимаясь, – поэтому его жизнь во многом не походила на жизнь большинства его знакомых.
– Я не могу себе представить эти твои круги, не могу, – продолжал Хьюит. – Мне скорее видится крутящийся волчок для игры в «вертушку», который двигается туда-сюда, наталкивается на предметы, накреняется то на одну сторону, то на другую, набирает фишки – все больше и больше, пока стол не будет завален ими. А волчок все крутится и бегает и падает со стола, и вот уже нет его, он исчез из виду.
Он показал пальцами на покрывале, как волчки несутся по нему, падают с кровати и пропадают в бесконечности.
– Ты можешь вообразить три недели в этой гостинице? – спросил Хёрст после минутной паузы.
Хьюит продолжал размышлять вслух.
– Суть в том, что человек никогда не бывает один, но и никогда – с кем-то, – заключил он.
– В каком смысле?
– В каком смысле? В смысле таких оболочек, вроде пузырей, – кажется, их называют аурами. Ты мой пузырь не видишь, я твой тоже. Мы как фитильки посреди невидимого пламени. Это пламя сопровождает нас повсюду, но оно – это не мы сами, а то, что мы чувствуем. Вот, каков наш мир, точнее, люди – причем самые разные.
– Жирненький у тебя, наверное, пузырь! – сказал Хёрст.
– И если мой пузырь встретится с чьим-то еще…
– Оба лопнут? – вставил Хёрст.
– Тогда, тогда, тогда… – рассуждал Хьюит, как будто сам с собою, – мир получится ог-ром-ный. – Он широко развел руки в стороны, как бы пытаясь крепко обнять громадную Вселенную, потому что рядом с Хёрстом он всегда приходил в необычайно жизнерадостное и романтичное настроение.
– Раньше я думал, что ты совсем глуп, теперь – нет, – сказал Хёрст. – Ты не понимаешь, о чем говоришь, но хотя бы пытаешься что-то сказать.
– Разве тебе здесь не хорошо? – спросил Хьюит.
– В целом – хорошо. Я люблю наблюдать за людьми. Люблю смотреть на мир. Этот край удивительно красив. Ты заметил, что вершина горы вечером пожелтела? Нам очень стоило бы взять с собой закусок и провести день на природе. Ты ужасно растолстел. – Он указал на голую икру Хьюита.
– Мы устроим экспедицию, – энергично заявил Хьюит. – Пригласим всю гостиницу. Арендуем ослов и…
– О господи! – воскликнул Хёрст. – Замолчи! Представляю: мисс Уоррингтон, мисс Аллан, миссис Эллиот и все остальные сидят на камнях и галдят: «Какая прелесть!»
– Мы позовем Веннинга, Перротта и мисс Мёргатройд – всех, кого найдем, – продолжал Хьюит. – Как фамилия этого старого кузнечика в очках? Пеппер? Пеппер нас поведет.
– Слава богу, ослов вы раздобыть не сможете, – сказал Хёрст.
– Это надо записать, – сказал Хьюит, спуская ноги на пол. – Хёрст сопровождает мисс Уоррингтон, Пеппер выступает в одиночку на белом ишаке; провизия распределяется
