июне 1888 года корвет вернулся во Владивосток и все лето провел в Японском море, выполняя гидрографические работы и отрабатывая элементы боевой подготовки. Осенью этого же года он покинул Японское море и ушел в Кронштадт. По возвращении корабля в порт приписки князю присвоили звание лейтенанта и перевели в Гвардейский экипаж.
Друзья тепло распрощались, обещали писать, но, обнимая Сандро, Мышлаевский прекрасно понимал, что за пределами палубы «Рынды» он вряд ли представляет интерес для великого князя. Искать же от дружбы какой-либо выгоды он считал зазорным и зарекся просить хоть о чем-нибудь своего сиятельного товарища.
О дальнейшей судьбе великого князя он узнавал только из газетных сообщений. Правда, Сандро регулярно присылал открытки на праздники, всегда добавляя к традиционным фразам поздравлений несколько слов о своей жизни. От этих знаков внимания у Мышлаевского теплело на сердце. Он сдержанно отвечал на поздравления, подбирая слова и выражения, подобающие, по его мнению, в переписке с членом императорской фамилии.
Приглашение в церковь петергофского Большого дворца на венчание князя с Ксенией, дочерью императора Александра Третьего, застало его врасплох.
«Я присягал в этой церкви в день моего совершеннолетия, – приписал Сандро на официальном бланке приглашения, – и буду рад видеть товарища по службе».
Мышлаевский решил посоветоваться с Федором Карловичем. Авелан давно ушел с «Рынды» с большим повышением, получил контр-адмирала, но отношений с бывшими подчиненными не прерывал и всегда был готов помочь советом, а зачастую и не только советом.
Выслушав Мышлаевского и прочитав приглашение, он несколько минут размышлял, оглаживая изрядно поседевшую бороду.
– Очень соблазнительное приглашение, – наконец произнес Авелан. – Великая честь и большой почет. Быть рядом с императором, видеть на расстоянии вытянутой руки царскую семью, всех сановников, весь двор. Будет что в зимние вечера внукам рассказывать, а?
Он добродушно улыбнулся, словно представляя себе эту картину, и Мышлаевский невольно улыбнулся в ответ.
Авелан тяжело вздохнул и поглядел прямо в глаза Мышлаевскому.
– Я ведь, Михаил Михайлович, примерно того же роду племени, что и вы. Отец отставной поручик, в восемь лет отдали меня в кадетский корпус для малолетних, потом в Морской кадетский. Поэтому могу взять на себя смелость, да, пожалуй, и право высказаться откровенно.
Он снова воздохнул и произнес решительным, почти командирским тоном:
– Не по Сеньке шапка, дорогой Михаил Михайлович! Не наше с вами дело крутиться среди знати. Сандро – сердечный, добрый человек, но, несмотря на службу во флоте, все-таки плохо понимает сословную разницу. Вы пришли спросить моего совета, так мой совет таков: отправьте сердечное поздравление и оставайтесь дома.
В отставку Михаил Михайлович Мышлаевский собрался в чине штурманского подполковника. Неплохое
