Ненормально, когда ты перестаешь бояться.
– Спасибо, – пожал он мою руку.
Днем кипела жизнь и мысли растворялись в ее суматохе: нужно было поесть, почистить оружие, распределить караул, проверить наличие боеприпасов, получить необходимое, поговорить с подчиненными. А вечером, когда я оставался один, проскакивала мысль о будущем: «Останусь я живой, или нет?». Азарт и юмор помогали забыться, переключить внимание и сбросить напряжение. Мы не просто смеялись, а порой ржали истерическим смехом, и вместе с ним уходили мандраж и напряжение. После игры в карты, я обходил фишки и укладывался спать.
Каждый из нас по-своему справлялся со страхом и близостью предстоящих боев. Кто-то уходил в перешивку одежды и амуниции. Кто-то занимал себя делами. Некоторые не находили себе ни места, ни дела.
Выяснилось, что у нас нет маленьких тактических рюкзаков, и я дал задание «родить» каждому по рюкзаку. Бойцы быстро нашли в брошенных домах школьные и спортивные ранцы и стали их усиливать для ношения необходимых на передовой вещей – минимального запаса еды и максимального запаса патронов и гранат. В итоге, некоторые из них имели розовые рюкзаки с единорогами и японскими покемонами.
По роликам из Мариуполя, я запомнил командира морпехов с позывным «Струна», который все время бегал с красным рюкзаком. Спасибо военкорам, и особенно военкору Филатову, за честное освещение событий на передке.
«Петр, конечно, был глыбой! Не брезгуя европейским опытом и привлекая специалистов из-за границы, он полностью перестроил допотопную и устаревшую русскую армию, превратив ее в результате Северной войны со шведами в современную и победоносную силу. Его новые военачальники – «птенцы гнезда Петрова» – в большинстве своем, были простыми людьми, выбившимися в офицеры за счет своих личных качеств. Этим «Вагнер» был схож с российской армией того времени. Войны подобной этой не было семьдесят лет», – размышляя о глобальных исторических процессах, я стал думать о своем подразделении и событиях, происходящих в нем. В моем подразделении было несколько слабых бойцов, но в основной массе люди были «заряженные».
Больше всех меня беспокоил «Грязныш». Беззубый и вечно не бритый, – он напоминал мне газету, которую прочитали, скомкали и засунули в задний карман до лучших времен.
– Где «Грязныш»? – спросил я у бойцов, когда понял, что давно его не видел.
– Спит, наверное, в подвале.
Я спустился в подвал, в котором он себе оборудовал койко-место и действительно нашел его там. При виде меня он выполз из спального мешка и, встав по стойке смирно, зачем-то отдал мне честь.
– Нихера ты тут забаррикадировался!
Я смотрел в его часто моргающие глаза и мне было и грустно, и весело одновременно.
– Ты же вылитый, Йозеф Швейк из 91-го полка, – сказал я с жалостью и умилением, – скажи честно, ты взятку дал, чтобы тебя в «Вагнер» взяли? Как у тебя с гранатометом дела? Как с БК к нему? – пытался я вытащить его из его мирка, в котором
