словно огонь, подчиненный только его нетерпению и гневу. Напряженные мышцы агрессивно выступали на его лице, подчеркивая силу его духа и готовность сразиться с любыми преградами, которые стоят на его пути. Макарыча не было видно, видимо, наученный горьким опытом прошлой ночи, он, как рак, с раковиной на спине в виде пластмассовой коробки, поплелся искать себе более спокойное место для сна. Марк шел, не выбирая направление, пока не увидел мигающую вывеску небольшого грязного бара. Дымные завесы, словно паутина, обволакивали вход. Хлипкие стулья, облезлая обивка, потертые столы – все это являлось частью общего шарма. Усталые лица, вызубренные годами жизни и десятилетиями ошибок, вместе со спиртным, получали свое успокоение в том, что здесь они никому не нужны, никому не должны, и погружались в атмосферу небрежности и свободы. Здесь они забывали о своих проблемах, терялись в обратной стороне действительности. Осторожно оглядываясь на стоящий у барной стойки патруль, они потягивали темную вязкую жижу, называемую коньяком.
Стараясь не привлекать внимания, Марк уселся за барной стойкой.
– Тебе чего, малец?
– То же, что и всем, – не растерялся Марк.
Патрульный указал парню на терминал и тетрапакеты с различным алкоголем.
Марк оглядел помещение.
Пьяницы мирно потягивали спиртное. В дальнем углу, за одиночным столиком, сидел длинноволосый седой старик, его волосы были грязными и уже сбивались в колтуны, куртка, протертая на локтях почти до дыр, была ему сильно велика. Он смотрел то ли с любопытством, то ли с ненавистью.
Патрульный наблюдал за тем, как Марк покупает спиртное. Заметив количество доступного алкоголя, он произнес:
– Ого. Ведешь трезвую жизнь, малец. Похвально. Любой сидящий здесь может и убить тебя за эту карту. Он слегка потряс ею в воздухе и вернул владельцу.
Справа от Марка послышалось тяжелое, вонючее дыхание. Марку захотелось закрыть рукавом нос, но он сдержался.
Старик из наблюдателя решил превратиться в собеседника:
– Можно присесть рядом слабому старику?
– Да, тем более я уже уходить собирался.
– Жаль, тут, как видишь, редко встретишь человека, с которым можно поговорить. Сейчас даже барменов нет, что за чертова жизнь, некому рассказать, что на сердце лежит, нет сочувствия.
– С миром оставайся.
Вдруг незнакомец схватил его за рукав.
– Твоя фамилия, случаем, не Дангал?
Марк отрицательно кивнул.
– Знал я одного человека, вылитый ты в молодости. Мать Леной зовут?
По телу Марка пробежали мурашки. Парень оставил пакет на барной стойке и начал слезать со стула, но безумец его не отпускал, он обнажил тело, указал на гниющее пятно в районе живота и замер. Глаза старика бегали из стороны в сторону, и наконец, сквозь скрежет и смрад гнилых зубов, он произнес:
– Передай своему отцу, что он заплатит за все, что сделал со мной.
– Не
