в ожидании чистой одежды, она не знала куда себя деть и чем себя занять, чтобы больше не думать о забытой миром человечности и утраченных мечтах. Лена вдруг вспомнила звон колоколов деревенской церкви, как бережно очищала огарочки свечей от песка под сводами того бревенчатого храма, как пах бабушкин платок, как жадно пила с ладоней ледяную воду бьющего из-под земли ключа в разгар сенокоса. Все четче она вспоминала тех, кто заплатил высокую цену за свободу – хрупкие тени со сжатыми во всю силу кулаками, словно не желающие отпускать то, что когда-то значило всё. Сердце от каждого фрагмента памяти все сильнее сжималось, заполняя грудную клетку всепоглощающей болью и тоской. Может, в чем-то синий сектор прав, скорее всего в том, что вредно для здоровья оставаться наедине с собой.
За спиной Лены послышались шаги. Она восприняла их как избавление от навязчивых мыслей, но вместе с тем смутно почувствовала присутствие кого-то близкого. Сердце частыми биениями в грудной клетке заставляло ее повернуться к входной двери, и не зря: к ней навстречу, со стопкой сложенной детской одежды наперевес, шла Лиза, подруга детства. Казалось, она совсем не изменилась, разве что длинные рыжие волосы не торчали больше из ее головы копной, а послушно свисали, обстриженные до плеч. Разрыв, возникший между ними в далеком прошлом, был столь глубоким, что обеим казалось, будто они потеряли друг друга навсегда, но, видимо, судьба решила проверить их на прочность и снова соединить. В этой атмосфере неожиданной встречи в темном сыром подвале под шум работающей прачечной, обе женщины хотели расплакаться и броситься друг другу в объятия, но висевшие камеры видеонаблюдения сдерживали их радостные порывы. Когда они подошли друг к другу, их глаза встретились, отражая прошлые мгновения скорби и пустоты. Сердца их забились быстрее, а взгляды были полны смятения и непонимания.
– Мирного неба, – произнесла Лиза, желая загнать назад предательски скользящую по щеке слезу.
– Мирного неба.
Лиза нашла люк с номером 119, положила туда вещи и вернулась к подруге. Они стояли спиной к камере примерно в метре друг от друга. Лене не терпелось понять, жива ли та связь меж ними, казавшаяся потерянной, поэтому она произнесла:
– Как случилось, что, проживая в одном доме, мы не встретились с тобой раньше?
– Я работаю на двух работах, на заводе днем, а в больнице ночью, да и к тому же я была идентифицирована под номером 413 и заселена сюда недавно, в квартиру 119, а ты?
– Мой номер 163, квартира 117. Говорят, здесь камера не передает звука, только видео.
– Кто говорит?
– Сын сказал.
– Он живет с тобой? Сколько ему?
– Двадцать один. Совсем взрослый стал.
Лена посмотрела на Лизу и заметила множественные синеватые ожоги на ее запястье, переходящие все выше по руке.
– Лиза, почему ты вся в ожогах? Они тебя пытают?
– Нет. Я сама. Мне так
