и полузабытье…Лишь дождинок частое круженье
Бытие наполнило мое.
Остановка. Боль? Да нет, не слишком…
Ничего. Никто. И никчему…
Только одинокая мыслишка
Робко проскребается к уму…
Для чего? Не знаю. Это – после.
Заторможен мир на час дождя.
Мы – не в нем, а, вроде, где-то возле…
Закрываю двери, уходя…
Предзимье
Околдована россыпью белого
Земляная тропинка во мгле.
Послесловьем полета несмелого —
Пятна снега на черной земле.
Заостренье травинок поломано,
Стебельки окропила ль роса?
Или инеем все окаемано,
И промозгло легли небеса?
Нету времени, нет постоянства.
На лету, застывая, поет
Небольшая частичка пространства,
Завершая предзимний полет…
Время холодов
Во власти ноября – на лед патенты
Берут дороги. Время холодов.
Промерзшие машины грустной лентой,
И тонкий снег – в полоску от следов.
Точь-в-точь – суровый страж —
молчит природа,
От дел отдохновение даря,
Ей дела нет до глупого народа, —
Шиномонтаж в разгаре ноября.
Первый снег закружил над медлительно мокнущей улицей.
То ли снег, то ли дождь – разобрать мудрено, да и незачем.
Силуэты осенних берез, наклонившись, сутулятся,
Над тетрадью дороги рыдая хроническим неучем.
Полузимний пейзаж замирает продрогшей распутицей, —
Полу-лужи, и полу-сугробы, и полу-растерянность…
Обалдевший от холода мерзлый ноябрь еще крутится,
Оформляя зиме на имущество года доверенность.
Замороженное
Уже меня не запугать
постылым запахом
метели.
Темно. И листья облетели
с зимою осень сопрягать…
Увы, меня не соблазнить
посулами живой
капели!
Следы цветущей канители
теперь седым ветвям хранить.
Пушистым шапкам гордых сосен
морозы не за что
ругать.
Все тот же строй и зим, и весен.
И незачем бездушно лгать…
В ноябре
Медленно узор дубовой меди
В нити трав седых вплетает осень…
Заморозки.
Ленинграду-Питеру
Ленинградский вокзал
Ждет, как старый друг.
Это кто же сказал,
что дороже – юг?
Это нам – судьба.
Провожай, родной!
Капельки у лба —
Морось за стеной…
Как шагнешь вперед —
Сразу
