следы.
– Тогда я работала в маленьком туристическом городке, где самое страшное – кража полотенца. И мечтала об оперативной работе.
– Ну вот, она и сбылась. – Жуковский перевел дыхание: – А теперь работай, на здоровье.
– Да, – Кете отвела глаза от Саши. Под ультрафиолетовым фонариком отчетливо светился биологический след: – о, тут что-то есть.
– Замечательно. А то у меня совсем тухло.
Смотря на глухо захлопнутую перед носом дверь, Рената неловко перемялась с ноги на ногу. Понятые чуть оживились, захлопав глазами и завертев головами, перестав быть похожими на восковых кукол. Рената все прекрасно понимала, – суровая работа, все же, не смогла в ней убить нотки эмпатии и человечности. Она тихо постучала в дверь: – У вас все в порядке?
– Да. – из-за двери раздался короткий надорванный ответ.
– Мы можем продолжить? – в ответ последовала тишина. Рената хотела еще раз постучать, но дверь со щелчком открылась, и Михаил вышел.
– Извините, – он шмыгнул носом: – нахлынуло.
– Я все понимаю. Соболезную вашей утрате, но нам нужно расследовать это дело. – кивнула Рената. Михаил выдохнул: – Конечно, я все понимаю.
– И так, – начала Барсова: – вы сказали, что нанимали частного детектива. Это дало какие-то результаты?
– Нет. Она была чиста. Аидочка ни разу мне не изменила.
– Хорошо. Как думаете, у нее были враги? Есть предположения, кто ее мог убить? – Рената подняла глаза на Михаила. Мужчина задумался, глядя в голую стену. А затем отрицательно мотнул головой: – Нет. Даже предположить не могу, кому могла помешать моя Аидочка. – сдерживая всхлип, он смолк. Вдруг Михаил встрепенулся, будто его осенило. У Ренаты внутри загорелась слабая надежда хоть на что-то важное в этом деле.
– Знаете, товарищ капитан, а может это случайность? Ее же могли убить случайно?
Зала встретила оперативников гулкой черной тишиной. Даже зловещей. В тусклых грязно-желтых лучах света, что проникали в комнату из коридора, вальсировали пылинки. Кете первая сделала шаг навстречу тьме, озираясь по сторонам. Только что она пыталась рассмотреть в этой непроглядной темноте – и самой не ясно. Видимо, привычка уже. На столе лежал какой-то рисунок. Жуковский щелкнул выключателем, и комната залилась равнодушным белесым светом.
– Мне бо-ольно ви-идеть белый свет, мне лу-учше в по-олной те-емноте… – в полголоса пропел Саша, щурясь от света.2 Пастельные тона растеряли свою нежность в жестком искусственном освещении. Комната утратила свою тайну.
Кете кинула взгляд на Жуковского. По телу волной прошла крупная дрожь, будто ее обдало холодным ветром. Она замерла, переводя дыхание. Сердце пропустило удар, похолодев. Кете пошатнулась, едва не оступившись на ровном месте. Пытаясь изгнать нахлынувшее странное чувство, она огляделась
Строчка из песни КиШ – Проклятый старый дом.
