тишины приближает к согласию времени и неба.
Есть ли уши у бога?
Я люблю жить
Подарки – каждый миг.
Я двигаюсь вязко, словно в сгущенном молоке – и так же сладко. Как же прекрасна жизнь, Господи – снопы жарких искр в камине, отражение поцелуев в зеркальном потолке, погружение души в другую душу…
Мое пространство – связующее звено между мной и целой Вселенной, между огненными сферами звезд и случайных миров.
Мир каждый день меняет свою форму – только для меня.
Я сама выбираю свое сумасшествие – пусть говорят, что глупа, инфантильна, незрела! Зато в моем холодильнике – ледяные бури и изумрудные спирали сталактитов, я танцую ночами в вихре собственных кудрей, и по утрам меня всегда ждет завтрак, ломтик солнца на моей утренней тарелке…
Я никогда не бьюсь в истериках в метро, не бью посуду, не ломаю того, чего я не создавала. Мои ветряные зефирные мельницы медленно переворачивают патоку своими огромными лопастями. Всё то, что в других нелепо и тривиально – во мне расцветает, подсвеченное моей жаждой жизни.
Каждый миг – творение.
Я – творец.
Поездка
Сладка моя эйфория, горячо бьется моя густая кровь.
Авто цвета «мокрый асфальт», я смеюсь – это цвет твоих глаз, а по щекам бьет ветер-нахал. Эй, ветер, разве твоя матушка не учила тебя, что бить девушек нехорошо?
Твои резко очерченные губы дрогнут в улыбке – ты никогда не видел меня такой беззаботной, такой юной…
Прочь футляры, сегодня я не дива, не полубезумная избалованная мужчинами поэтесса!
Мое женское, неотъемлемое право быть глупышкой, петь громко, смеяться безрассудно.
И само небо молчит, скалится улыбкой сквозь тягучие облака, и тривиальность ситуации усыпляет твою бдительность.
Ты побаивался меня, словно годовалого питбуля, ребёнка в сущности, но опасного ребёнка – не тронь, не дразни. Укусит.
И желание твое усиливал этот страх. Сегодня ты невыносимо самодоволен.
Я стала для тебя проще, изведаннее, доступнее. И поэтому на самом пике твоего смеха я повернусь к тебе и тихо скажу: «Развернись, пожалуйста – и домой».
Воздуха!
Время – это одеяло для души.
Укрывает, греет.
Слишком плотным одеялом можно придушить.
Жизнь – на вдохе, а ты делаешь лишь выдох, ибо невозможно кричать на вдохе.
В этот миг ты теряешь все свои роли, ты вновь – младенец, криком молящий о самом необходимом.
Время – это песок. если вдохнуть его, он забьет твои легкие, и внутри тебя будет миниатюрная песчаная буря.
Смертоносная.
Жюль Верн писал, что самая мучительная смерть – смерть от удушья.
И мне страшно плакать, страшно выдыхать, когда следующий вдох
