загудел пчелиным роем.
– «Б» восемь, – прошептал сдавленным голосом Давыдов.
– Убил. – Сокрушенно вздохнул Рыбин.
– Представ перед Осирисом, душа должна держать ответ за те дела, которые человек совершал при жизни. Души тех, кто совершал добрые дела, ждала награда. А что происходило с теми, кто творил зло? – Булгакова заметила Сашу Костати, который отчаянно тянул правую руку, а левой рукой держался за живот. – Отвечай, Костати, – кивнула Булгакова.
– Можно выйти? – Болезненно поморщился Костати.
Класс рассмеялся. Булгакова застучала указкой по столу:
– Тише! До конца урока осталось всего ничего, – учительница глянула на часики на смуглом тонком запястье.
– Мне очень нужно… – Скривился Костати.
– Нужно в нужник. – Стал гримасничать долговязый Сазонов.
– Потерпишь. – Рассердилась Булгакова.
– Ох, и наделает он сейчас делов, – подражая Джиму Керри, кривлялся Сазонов. Класс рассмеялся.
Красивая чернобровая Наташа Трубецкая отодвинулась от Костати.
– Тех же, кто творил зло, подвергали наказанию, – Булгакова мимоходом взяла с парты дневник Сазонова.
Он привскочил и взмолился:
– Я больше не буду!
– Свежо придание, – зевнул Петряев, насмотревшись на собачью свадьбу. Обернувшись, Сазонов показал Петряеву жилистый кулак. А Петряев Сазонову – средний палец.
– Египтяне считали, что душа человека может существовать вечно, – монотонным голосом продолжила Булгакова. – Но тело его, вместилище души, должно было оставаться на земле в полной сохранности. Чтобы сохранить тело умершего, его превращали в мумию.
– Похоже на «Аватар», – заметил Давыдов и опять спрятался за Пугачеву.
Живот Костати забурлил. Кишечник отозвался острым спазмом. Костати вскочил и метнулся к двери.
– Костати! – Вскрикнула Булгакова. – На место!
Лицо Костати перекосило отчаянье.
– Да пошла ты в попу Апопа! – Раскатисто пророкотал дырявым глушителем кишечник Костати. Саша исчез за дверью. Кабинет накрыла грохочущая волна смеха.
– К Осерису побежал! – Повернувшись, Сазонов отпустил отогнутую пальцем линейку. Бумажный комочек впился в шею Петряева.
Взлетев по лестнице на третий этаж, Саша пробежал мимо угрюмой полной уборщицы в очках, которая протирала пол влажной тряпкой, и ворвался в уборную. Упав со спущенными штанами на унитаз, Саша поморщился, напрягся, втянул живот и замер. Кишечник прогрохотал. Испуганно задребезжало окно.
Кое-как опорожнившись, Саша вздохнул и остановил растерянный взгляд на перекошенном подвесном держателе. На нем висел картонный цилиндр от туалетной бумаги. Саша чертыхнулся и зашарил по карманам. В боковом кармане брюк оказался чистый носовой платок. Привстав с унитаза и наклонившись к двери, Саша воспользовался платком
