беспокойной ночи наваливаются на меня, словно неподъемная дымка. Мерцающий свет канделябра отбрасывал тревожные тени по всей кухне, а мрачность усугублялась бушующей снаружи метелью, которая обратила дневной свет в ранние сумерки.Как раз в тот момент, когда я потерялась в своих мыслях, рядом с моим ухом раздалось довольное хихиканье, заставившее меня вздрогнуть.
Юргис, с его шкодливой ухмылкой и огненными волосами, склонился ко мне, сверкая дразнящим взглядом.
– Беспокойная ночь, человечишка? – насмешливо протянул он, и от его низкого шепота у меня по спине прокатилась неприятная волна мурашек.
Поспешно отстраняюсь, но Юргис продолжает свой барский трюк: хватает с блюдечка ватрушку и отшучивается: – Чтобы утро было добрым, просыпаться надо со мной!
Ответить на это я не успела, поскольку в разговор вмешался еще один голосок, на сей раз принадлежащий Рати, который появился в дверном проеме с хитроватой улыбочкой.
– Ага! С ним оно ещё и бодрое будет! Он ошалеет, если ты придёшь к нему сама, Сирин! В сторонке будет сон твой охранять, как пёсик обосанный! – подшутил мальчуган, выхватывая у брата ватрушку и уносясь прочь.
Юргис задыхаясь тихо чертыхнулся, схватил несколько стопок выпечки и отправился вслед за братом, оставляя меня домывать посуду.
Продолжая работу по хозяйству, я вдруг отчетливо ощутила за своей спиной чье-то присутствие и, обернувшись, обнаружила стоявшего у стены и молча взиравшего на меня Кирилла.
Его виноватая полуулыбка и покрытые повязками худые руки заставили меня сжаться от жалости.
– Прошу прощения, что беспокою тебя, милая госпожа… Я лишь хотел спросить, не согласишься ли ты посетить мою мастерскую для сеанса живописи?
– Кирилл!.. Долго ты здесь так ожидаешь меня? Почему сразу не обратился?
Парень тихонько вздохнул, его немигающий взгляд скользнул в сторону.
– …Не хотел отвлекать тебя от дел, госпожа… Не простил бы себе, если бы ты сочла, будто я чересчур настойчив в своем желании нарисовать тебя.
Мягко улыбнувшись, я безропотно соглашаюсь проследовать с ним в его комнаты в самом дальнем крыле усадьбы, заинтригованная перспективой стать музой для такого загадочного художника.
Просторная мастерская Кирилла представляла собой настоящий заповедник творческого духа: с превосходной лепниной на стенах, росписью диковинных узоров на потолке и высокими окнами в пол, из которых виднелся безмятежный заснеженный лес вдали. Комната была залита необычным неземным сиянием, которое проникало сквозь покрытые инеем витражные стекла. Здесь пахло красками и старой древесиной.
Наблюдая за тем, как художник целеустремленно мечется по помещению, как его изящный силуэт прорезает хрупкий свет, я не могла не проникнуться такой преданностью к своему делу. Он тщательно подбирал кисти и краски, его движения были легкими и отточенными.
