этом месте его речи, я оглянулся, ища глазами прекрасную женщину, но её нигде не было видно. Среди пленников ходил слух, что её уже выкупил, вернувшийся из Перу муж, и забрал её отсюда. Что ж, ей повезло не слушать этот пафосный бред в ожидании своей судьбы, и скорей всего смерти.
– Кабальеро и падре!
Ооо, нас тоже включили в это список, какая честь, и всё, наверное, только ради денег. Цинизм двадцать первого века и англосаксонский диктат, научил уже каждого россиянина с подозрением относиться к сладким речам и бесконечным обещаниям всех и каждого.
В красивую обёртку мало кто уже верил, а доверие, уже шло, как отдельный бонус, который невозможно было купить ни за какие деньги, а только обрести по крупинкам, собирая себе репутацию.
Вот и слова этого щёголя, за спиной которого стояли вооружённые пираты, мало тронули моё сердце, да и судя по глазам падре Антонио, его тоже.
– Данной мне выборной властью и каперской грамотой, я иду вам навстречу и…
Голос его поднялся на два тона выше, и видимо, усиленный магически, внезапно загремел в ушах у каждого, вонзаясь острыми кинжалами слов прямо в черепную коробку, резонируя через кость.
… и предлагаю вам, любезные испанцы выкупить себя в ближайшие три дня! Если этого не произойдёт, то я буду вынужден, пригласить вас на наши корабли и привезти на Ямайку, где вы будете проданы, как рабы. Если конечно, вы сможете перенести плаванье до неё.
И он улыбнулся хищной улыбкой, обнажив мелкие острые зубы хорька. Толпа ахнула, осознав, что её мучения не остались в прошлом, а только видоизменились, грозя окончиться ещё более печально, чем они начались.
– Но сердце англичанина не камень, – снова продолжил Морган, перестав улыбаться и перейдя к строгому деловому стилю, – у меня есть для вас приятная новость. Мы торопимся, и потому, береговое братство, решило снизить сумму выкупа, на… скажем… ммм… Да, на целых десять процентов!
– Оооо, любезные испанцы, это огромная скидка, просто огромная, – услышав гул разочарования, – повторил он, – не стоит так огорчаться, я иду вам навстречу, можно сказать, бегу, а вы… неблагодарные! У вас есть три дня, не больше!
И развернувшись, он махнул рукой своей разнородной свите идти обратно, сверкнув напоследок брильянтами драгоценных перстней на своих пальцах. Толпа пленных женщин и мужчин зашумела, обсуждая услышанное. Мы вдвоём, подавленно молчали.
За меня платить выкуп было некому, а падре Антоний, хоть и смог отправить весточку с одним из негров-рабов, но она, либо не дошла, либо у него оказались свои недруги, не пожелавшие доставить эту информацию, кому следовало и, желая тем самым смерти неугодному инквизитору.
Три дня, пролетели, как одно мгновение, нас стали лучше кормить, что, впрочем, не помогло нам обрести прежний вид. Я стал похож на гончий велосипед. Мои щёки втянулись, а нос, наоборот торчал небольшим крючком, как у сокола, нависая над подбородком. Я даже немного
