к Мусе, терла ее спинку, говорила ласковые слова, но через пару минут Муся затихла. Тело окоченело сразу. Настасья не могла унять дрожь в руках, слезы градом стекали по щекам. Она нашла коробочку, аккуратно полотенцем взяла маленькое тельце и переложила его. На улице было темно. Настасья с коробкой и небольшой лопатой в руках нашла молодое деревце во дворе дома. Она надеялась, что соседи спят и не увидят, как у детской площадки закапывается труп. Сделав дело, Настасья вернулась в квартиру, и впервые за долгое время пошла в спальню Миши. Кроватка была мала, но ложиться на диван, который был установлен для нее, чтобы ночами она могла наблюдать за сыном, был худшим вариантом. Поджав колени под себя, в позе эмбриона, вдыхая родной запах, Настасья крепко уснула.
Новый день начался со звонка Паши. Бывший муж настойчиво желал встретиться с Настасьей. Они не виделись больше года, даже на годовщину смерти сына, Паша не присутствовал на кладбище. Не то, чтобы Настасья очень хотела его видеть там, но обида забралась глубоко в душу. Вообще, его реакция на смерть Миши стала последней точкой в отношениях. Все годы болезни, Настасья видела отчужденное отношение к ребенку, нежелание быть рядом. В один момент она даже задумывалась бросить работу и посвятить все свое время Мише, но что-то внутри подсказывало, что Паша ненадежен, что, оставшись без работы, она может не потянуть лечение сына. Выходом из этой ситуации была няня. Зачем Паша решил наведаться к ней, Настасья понять не могла, но отказывать не стала. Через час после утреннего звонка бывший муж был на пороге квартиры. Без Муси в квартире стало слишком тихо, Настасья даже обрадовалась звонку в дверь, это была лишняя возможность переключиться с печальных мыслей о смерти кошки.
– Привет. – крепко обнимая бывшую жену, хриплым голосом произнес Паша.
– Не поверишь, но я даже рада твоему приходу. – улыбнулась Настасья, вдыхая до боли родной запах любимого одеколона. – Разувайся, проходи. На кухне уже заваривался мятный чай, а две чашки аккуратно стояли на белых блюдечках. Затянув пояс бордового атласного халата, Настасья села напротив Паши в ожидании разговора, ради которого он приехал.
– Как ты? Похудела еще сильнее. – начал он.
– Как видишь, живу. Вчера Муся умерла.
– Почему? Почему не позвонила?
– А чем бы ты помог? Живешь далеко, да и поздно было.
– Тась, я женюсь. – Резко, словно ножом резанул Паша. Настасья от неожиданности сделала слишком большой глоток, чай обжег язык, небо. Хлопая глазами, она старалась сделать максимально непринужденный вид, но слезы в глазах предательски набирались, может, от ожога, а может, от сказанных слов. Она молчала, сказать было нечего.
– Ты ведь сама понимаешь, жизнь продолжается. Миша был бы рад, если бы, и ты нашла кого-то, может, даже родила еще…
– Замолчи! Просто заткни свой рот. Как ты смеешь мне говорить, что хотел бы Миша? Да откуда тебе знать!
– Тася, я не хотел тебя обидеть, я просто переживаю за тебя.
– Переживаешь? – ехидный
