спорить будет себе дороже. Хотя голого бродягу стало жаль. Даже если безумен или пьяница…
А спина у него была красивая – засмотришься. Ладно, подпишем сделку, я ещё раз подниму этот вопрос. А если ответят так же, сообщу по дороге отсюда либо стражам, когда встретятся, либо деревенскому старосте. Где это видано: из живого человека делать раба?!
Наконец, мы подошли к столовой, с которой начинали обход поместья. Старуха уже кряхтела и недовольно фыркала, явно устала. Как же я была рада тому, что сейчас закончим сделку, и мне больше не придётся ни видеть её, ни слышать. На редкость она была неприятной, и разило от неё духотой и вздорностью так, что даже при открытых окнах становилось нечем дышать.
В столовой нас жал Киран с двумя немолодыми мужчинами, такими же раскосыми, как хозяйка, с плоскими лицами, в бурых штанах и куртках из тонкой вывернутой кожи.
– Сядем, – сказал кузен, и я заметила, что его голос дрогнул.
Глянула на него обеспокоенно: его обманули с деньгами? Что-то не так?
Киран отвёл взгляд и почему-то показался на мгновение виноватым. Но, видимо, показалось. Он тут же улыбнулся, рука его инстинктивно похлопала по оттопырившемуся карману.
Я выдохнула: значит, всё в порядке.
Старуха села по одну сторону круглого дубового стола, Киран по другую. Мужчины отшагнули с почтением к окнам.
Я обошла стол и села рядом с Кираном. Он скроил странную мину и почему-то отодвинулся. Да уж, молод он ещё такие сделки совершать – слишком волнуется!
– Дом старый, – сказала старуха.
– Тем и ценен, потому что это не дом, а поместье с большой историей, с подворьем и угодьями. Всё, как вы хотели, – сказал кузен.
– Да, земли тут отменные, жирные, – кивнула старуха. – И довесок неплох. Где чего ещё искать, некогда нам. Берём всё.
Я глянула на Кирана: что за довесок?
Он подвинул к старухе бумаги на дом.
– Тогда как договаривались.
– С тобой мои помощники не расплатились? – сощурилась старуха.
– За первую часть – да. Теперь и вторая. – Он размашисто расписался и протянул старухе ещё одну бумагу.
– Киран, – не выдержала я. – Что за довесок? Какие части? Ты ещё что-то продал? Я тоже должна знать!
Кузен похлопал меня по руке и встал со скамьи. Моргнул, вновь виновато улыбнувшись.
– Извини, Ума, мне пришлось.
– За что «извини»?
Я хотела было вскочить, но с обеих сторон на мои плечи опустились ладони мужчин, не позволив мне встать. И вдруг я увидела помолвочный браслет на своём запястье. Откуда?!
– Киран! – прорычала я.
– Не знала? – хмыкнула, моргнув левым глазом, старуха. – Замуж он тебя выдал. За сына моего. Вот роспись, ерепениться поздно.
– Как замуж? – вскипела я. – При чём тут его роспись?! А меня кто спрашивал?! Вы что, скот продаёте?! Я не давала согласия!
Мужчины
