Что-то совсем непонятное, что-то удивительное клубится в стороне от меня, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Не найдя ответа в концептуальных построениях, режиссер предпринял попытку зайти с другой стороны:
– Думаю, мы все про них поймем, если в деталях пропишем одну из сцен. Сюжет должен обрасти мясом.
– Нужно создать атмосферу. Конструктор всегда успеем собрать, – поддакиваю с умным видом; мыслей никаких, весь упор на умный вид. – Допустим, он ее ударил…
– Каким был удар? с замахом? без? упала она после удара? нет? Ругались они за минуту до этого или жена просто что-то не то сказала? безо всякого видимого повода? – Матвей потирает руки в предвкушении творческого процесса, для него хорошо поработать и со вкусом поесть – одно и то же. – Супруга… – подсказывает режиссер.
– Супруга… – пытаюсь представить Дездемону в халате, с синяком под глазом. – Супруга с синяком под глазом идет на кухню. – Пытаюсь представить, зачем она туда идет: поплакать в одиночестве? разбить тарелку? перемыть посуду? съесть котлету, чтобы расслабиться? чаю попить? Куда вместо кухни можно еще пойти? – Кипятит чайник, наливает в чашку крутого кипятку.
– Здесь главное не что, а как. – Закипела работа над созданием атмосферы. – Мы видим, как она достает спички – детальным планом спичечный коробок – вынимает одну. Уверенные четкие движения, женщина сосредоточена на чем-то важном, глаза сухи е, никакой дрожи в руках. Чиркает спичка, вспыхивает пламя, огненные блики скользят по лицу, зажигается газовая конфорка. Звучит музыкальная композиция из Земфиры или «Наутилуса», как в фильме Балабанова «Брат». Я хочу быть с тобой, – тут же поет Матвей, подражая Бутусову; у него ни слуха ни голоса. Впрочем, вокальные данные значения не имеют, здесь главное – не как, а что. – И я буду с то-обо-о-ой. Потом, – на одном дыхании продолжает Раевский, – женщина открывает водопроводный кран, наливает четверть чайника, ставит чайник на газ. Должно создаваться впечатление, будто она делает как минимум бомбу. Бурлит вода.
– Налив в чашку кипятку, добавив немного заварки, застывает на мгновение, мыслями не здесь; можно подумать, наблюдает клубящийся пар. По дороге в комнату, где мавр, развалившись в кресле, смотрит телевизор, левой рукой – правая занята чашкой – приоткрывает входную дверь.
На кой ей эта дверь? – опять из ниоткуда возникает моя благоверная, – она что, собирается мириться? предложить ему чаю? зачем наводить тень на плетень?
Мало ли зачем? – появление второй половины давно не смущает, все равно что общаюсь с самим собой (я и сам до конца не понимаю, зачем эта дверь), – ждет соседей, поэтому и открыла.
В такой ситуации не до соседей. Должны быть разум ные объяснения, – сообщает второе я.
Хочет, чтобы их обворовали! Так разумней? Пока она будет в большой комнате унижаться, предлагая психопату чай, лебезить, делая вид, что простила, у них из прихожей сопрут пальто и сапоги. Зная супруга как облупленного, Дездемона
