голову и организовали бузу.
Папку (он был помощником начальника) срочно вызвали на работу, и, приехав туда, он пригласил хулиганов в кабинет на беседу. Затем, как рассказывали очевидцы, внутри началась потасовка, один из них, разбив окно, выпрыгнул наружу, а двоих, в бессознательном состоянии, забрала приехавшая милиция. Зэков посадили, Карпухин долго лежал в больнице и стал инвалидом, а на его место назначили папку.
– Чем думаешь заниматься? – выпустив носом струйку дыма, задает он вопрос.
– Пойду к деду Никите, а потом к Юрцу с Санькой.
– Только смотри, не дерись с ними, а то накидают банок* (ерошит мне волосы)
– Не, – щербато улыбаюсь, – я сам им накидаю.
Юрец с Санькой мои двоюродные братья и мы крепко дружим, но иногда случается.
Затем к нам подходят мама с Лялькой, у которой в кулачке зажата ветка сирени.
– Ня, – говорит сестричка, протягивая ее папке.
Он нюхает, делает вид, что чихает, и мы все смеемся.
Чуть позже я вприпрыжку бегу к воротам и выхожу на улицу. На ней многое изменилось: куры с петухом куда-то ушли, на их месте, в траве играют два кота – наш и соседский.
А на лавочке дома напротив, сидит дед Егор Резников и, закинув ногу на ногу, дымит папиросой. Дед в защитного цвета военном картузе и с усами, как у Буденного (его я видел на картинке). Моя бабушка Варя и его жена Мотя – родные сестры.
Но если бабушка Варя тихая и худая, то баба Мотя горластая и в два обхвата. Они вместе работали в войну в забое, но баба Мотя сохранила здоровье. Если на улице кто из соседей гоняет жену (такое порой случается), она сразу же идет туда и может съездить обидчика по роже.
Дед же – почетный гражданин города.
Когда в Гражданскую белоказаки подходили к Брянке, намериваясь взорвать и затопить шахты, они с дедом Подколзиным организовали рабочую дружину, и та удержала город до подхода красных. Затем дед возглавил шахту «Мазуровскую», что в степи на склоне дубовой балки и стал давать стране угля.
За это в Харькове был награжден лично Косиором* орденом Трудового Красного Знамени. Этот орден он давал мне как-то подержать в руках. Очень красивый. Кроме него у деда есть кавалерийский карабин с желтой ложей, хранящийся на стропилах в коридоре, чтобы я туда не добрался.
У деда Егора с бабушкой Мотей, три сына: дядя Володя, он воевал, как мой папка и работает в горкоме; дядя Витя, тот служит в уголовном розыске, и дядя Коля (он больной на голову). У дяди Вити имеется пистолет «ТТ», он мне подарил от него гильзу.
А еще у меня есть прабабушка, такой ни у кого из пацанов нету. Ей почти сто лет, зовут Литвинихой, живет в доме у Резниковых. Прабабушка выше своих дочек, грузная, с клюкой и на улицу выходит редко. Одевается по старинному: в длинную темную юбку, ситцевую с оборками кофту, на голове летом белый платочек.
Когда она сидит на лавочке и видит меня бегающим по улице, всегда машет рукой приглашая посидеть
