мне на ухо.
– Сель, может, у Милашки что-то случилось? Почему она такая?
Я вздохнула.
– Она всегда была жесткой, когда дело касалось выступлений. А тут еще и такое важное.
– Ну не знаю, насколько важное, – протянула Венира, наливая себе воду в бокал. – Подумаешь, семьдесят лет ширфов никто не видел. Ничего страшного, если бы их не видели ещё столько же.
– Ничего себе «подумаешь»! – Милли округлила свои и без того большие глаза. – Целых семьдесят лет! Они уехали задолго до нашего рождения! Да мы же их в первый раз увидим!
– И что изменится?
– Будем знать, как они выглядят.
– С тобой вести какие-то умные беседы…
– А что? – невинно захлопала ресницами жрица. – Разве вам всем неинтересно?
– Какая половина у них звериная? – подала голос Санда и хихикнула, вызвав усмешки у остальных, кроме Милли, разочарованно надувшей губы.
– Вам бы лишь посмеяться! Я говорю совершенно серьёзно.
– В этом никто не сомневался, – заверила девушку Эрма, пряча ползущие вверх уголки губ за чашкой чая. – Можно сказать, цель всей нашей жизни будет исполнена, как только кто-нибудь из ширфов появится в поле зрения. Вот он – пик предназначения и высшего блаженства.
Каэла прикрыла рот рукой, но по смеющимся глазам все было ясно и так. Милли, сидевшая рядом с ней, открыла рот, но сказать ничего не успела.
– Может, сменим тему? – брезгливо протянула Венира. – Шутки шутками, но уже сил нет даже слушать про них.
Красноватые глаза Эрмы опасно сверкнули.
– А что такое? Откуда столько неприязни? – девушка вскинула бровь, взглянув на жрицу. – Ты слишком молода, чтобы они могли тебя чем-то обидеть. Или мы чего-то не знаем?
Венира фыркнула.
– Никто меня не обижал. Просто не понимаю этой суеты. Милашка ведет себя с нами, будто мы девочки какие-то. И это спустя столько лет жизни в храме и часов тренировок. Мне хотелось бы больше уважения к себе.
Нервно дернув плечом, она отпила воды. Но для меня не укрылось, как дрожала ее рука, державшая бокал. Возможно, это заметила только я, потому что никто про это не сказал, и я тоже не стала, лишь отметила эту странность про себя.
– Значит, дело только в уважении Милашки? – не унималась Эрма. – А я думала, что у тебя либо свои счеты с ними, либо несчастные просто недостойны видеть твой танец.
– Твои «несчастные», – Венира недобро прищурилась, отвечая белокурой жрице прямым взглядом, – всего лишь жители соседнего государства, от которого мы уже достаточно натерпелись, и теперь нам от них ничего не надо. А вот им от нас – очень даже. И почему мы теперь должны выбиваться из сил, лишь бы они начали вести с нами дела – мне неясно.
Она скомкала салфетку и, поднявшись, бросила её на стол, после чего, развернувшись, вышла из обеденного зала под наше удивленное молчание.
– Как
