я услышу среди круч,
В любой стране, в любом краю,
И сроку век я вам даю.
Проходит день, за годом год,
Слова перебирает лорд
И на исходе целый век.
А он пока не человек.
Какие ж могут быть слова?
Болит от мыслей голова.
Он знал слова "неси", "подай",
Собачьей своры слышал лай.
Он знал охоту и вино,
И колыбельную давно,
Когда пешком ходил под стол,
И лет почти минуло сто.
И вот однажды в ранний час
Услышал он девичий глас.
За повиликою лесной
Она пришла сюда весной.
В такую чащу забрела,
Что выбраться теперь едва.
А тут гроза и дождь, и гром.
Девица видит старый дом.
Укрыться в нём скорей спешит.
Идет по залам. Ни души.
Красивы арки, двери, пол.
Пожар не до всего дошёл.
И вот проходит в дальний зал.
Там статуя, её глаза
Живут особенным теплом.
Что это? Может колдовство?
Она глядит. Ведь как живой.
И гладит руку. Боже мой!
Как он красив, как строен стан.
Алеют розами уста.
– Пожалуйста, прости меня.
Дозволь тебя хотя б обнять.
Коль не был ты теперь в плену,
То на меня и не взглянул.
А пленник понял: вот он ключ.
Могуч, о как язык могуч!
И как полны слова огня:
"Пожалуйста, прости меня! "
– И спало зло волшебных чар, -
Он человеком закричал.
Опять цветут цветы в саду.
И гости в дивный сад идут.
И вновь гремит роскошный бал.
И лорд там тоже танцевал.
И лишь в саду чуть слышный плач.
Там деву каменную прячут.
Фонтан в заросшем уголке.
Слеза стекает по щеке.
Ведь не придут её спасти.
За всё приходится платить.
Свою свободу отдала
Тому, кто – воплощенье зла,
Слова заветные украл,
Ведь он их никогда не знал,
И не раскаялся ничуть.
И ей останется – уснуть.
Там где-то
Там где-то, наверно, идет дождь.
В Нью-Йорке или даже в Шанхае.
И, подставляя лицо, ты ждешь,
Когда он тебя приласкает.
Дождь другой, это тебе не я.
Остер, но, вероятно, нежнее.
Хотя, может так же разят
Капли на мокрой аллее.
На аллее утраченных грез,
В парке моем распятых иллюзий.
Там
