трудом борясь с одышкой.
– Да какого чёрта? Что это за тварь?!
Монстр в ответ издаёт слабый стон, вздрагивает, чуть шевелит рукой.
Женщина от ужаса перестаёт дышать. Оба замирают, переглядываются.
– С чего бы ему орать? Зачем он орал? Что за бред?
Военный размышляет вслух. Особого внимания на спутницу он не обращает.
В пыли развалин уже два мертвеца. Оба облезлые, посиневшие. У одного до кости разорвана плоть, кусками болтается, словно это вовсе не должно причинять хлопот. Оба превратились в застывшее кровавое месиво.
В тишине слух пронзает едва заметный, но уже знакомый вой. Точно такая же сирена где-то очень далеко. Затем ещё одна, с другой стороны.
В глазах разгорается пыл беспокойства. Эти мертвецы в принципе существуют. С запозданием, в умы вторгается мысль о том, что их больше. Намного больше. Военный тут же вскакивает и высовывает голову в разлом.
– Твою же…
Шокированный взгляд и забегавшие глаза тут же заставляют очнуться. Страх на время сковал, заставил растеряться, но пора взять себя в руки. Полагаться только на военного глупо, ведь однажды его может не оказаться рядом.
– Что там?
Женщина поднимается. Скрывает дрожь, старается не обращать внимания на мертвецов с разбитыми головами и на брызги синеватой жижи.
– Там… не знаю. Похоже, там дружки этих двух.
Приходится всё-таки по жесту солдата прийти взором к двум трупам. С трудом выходит удержать тошноту. Взор спешит убежать в сторону, к мечтам о прохладной свежести, и они успокаивают.
Военный только кривится. Гражданские в нужный момент не могут просто взять себя в руки. Винить тут некого, но это очень мешает.
Подумав мгновение, он пронзает взором дыру в потолке. Вздохнув для разминки, боец с лёгкостью подпрыгивает, цепляется за уступ и взбирается на крышу.
Он спокойно осматривается. Щурится, прячет лицо от солнца обеими ладонями. Хотя глаза уже слегка привыкли. Затем мужчина спрыгивает.
– Надо сваливать, – объясняет он. – Мы пойдём в сторону города. Попробуем найти здесь какое-нибудь оружие, потом…
Женщина подходит на два шага. Она, не обращая внимания на разбитую голову мертвеца, обступает его, и хмурым взглядом буравит спутника.
– И какой в этом смысл? Куда мы пойдём?
– Мы пойдём в атаку, – отвечает солдат, ничего не объяснив.
– Стой!
Берцы вновь ступают на территорию, укутанную тьмой. Живой, детский страх темноты сковывает движения. Будто если зайдёшь во мрак, тут же погибнешь.
А стоит промедлить, как можно потерять бойца из виду, так что каблучки быстро ныряют в темноту следом.
Две нежные ладошки вцепляются в китель со стороны спины. Держат мёртвой хваткой. И это хорошо. Вместе гораздо больше шансов выжить.
– Это какой-то бред. Зачем нам уходить отсюда?
