лесных монстров будет на его совести. Конечно, в этом своя опасность: по дорогам катается немало любителей принцесс и Золушек. Но если уж очень надо застопорить едущий транспорт…
Методика сработала, фургон остановился.
– Извините, пожалуйста, вы едете на комбинат? – спросила она, едва белобрысый парень, к счастью сидевший в кабине один, раскрыл дверцу.
– Да, – удивленно сказал тот.
– Как мне повезло! – Таня чуть не рассмеялась от счастья. – Я работаю в ночной смене. Подбросьте, пожалуйста.
Шофер благожелательно кивнул.
«Вообще-то, если мое подозрение верное, он должен быть не один. А также иметь однозначный приказ – никаких попутчиков, – думала Таня, забираясь в теплую кабину. – Хотя… Может, и сам не знает, какой груз везет. Разыгрывать втемную исполнителей – надежный метод: и дешево, и безопасно».
Разговорить шофера как следует не успела – короткая дистанция. Все, что узнала: ему надо днем вернуться в Ярославль, поэтому и не поспишь толком. Спросил, где найти в городе нормальное кафе, чтобы выпить крепкого кофе и перекусить без трассовой изжоги. Таня вспомнила круглосуточное кафе «Лукошко» и, к своему удивлению, даже смогла назвать улицу – запомнила.
Ворота комбината открылись без гудков, и фургон въехал, не задерживаясь на вахте.
Похоже, охранник в кабину не заглянул. Или заглянул, но ее не увидел. Или увидел, но не подал вида.
Фургон подъехал к погрузочному спуску.
– Спасибо. – Таня открыла дверцу, прыгнула в темноту, подальше от освещенного места.
Под ногами приветливо хрустнул ледок, замерзшей дневной лужи. Неожиданный звук, напомнивший о том, что она незваный гость. Которому шуметь никак не полагается.
Ее появление не вызвало тревоги: то ли девицы иногда выпрыгивали из кабин приехавших фургонов, то ли просто не заметили. В любом случае Таня поспешила отойти подальше от освещенного места.
Фургон загрузили быстро – гремящими металлическими бочонками. Щелчок закрытой дверцы, фырканье мотора, и единственный знакомый Тани покинул комбинат. Она поняла, что осталась одна, среди людей, относительно которых у нее были самые серьезные подозрения.
«Детка, зачем эвфемизмы? – сказала она себе. – Нельзя частично делать наркотики. Или тут вполне законно варят кабачковую икру, или нарушают очень серьезные статьи УК».
Теоретически мог быть и какой-нибудь промежуточный вариант: некая тайная фабрика, на которой сотни таджико-китайских рабов за миску баланды строчат лучшие европейские бренды для московских бутиков. Вообще-то, раскопать такое производство не безопасней, чем наркофабрику. Убьют и покрошат в суповой чан для рабочей силы, а те только ложки оближут.
Несмотря на темноту она скоро поняла: не все здания, а их тут несколько, приспособлены для работы. К примеру, одно, к которому она подошла, явно ремонтировалась – внутри горела голая
