поможешь.
С математикой он мне помог, и мы оба получили отлично. А вот когда пришли на сочинение. Не думал, что парень так слаб в этом. Своё сочинение я написал, когда до конца оставалось чуть меньше часа. А парень так ничего толком по своей теме не написал. Я понял – провалится. Взял его черновики и быстро, как-то видоизменяя своё написанное, набросал и ему. Многое, целые предложения, точно совпадали с моими мыслями, и я боялся, что при проверке это вскроется, но времени оставалось мало, тут уж не до жиру. Он успел всё переписать на чистовик, я проверил – нормально. Решил проверить своё сочинение, но помешал звонок. Задания отобрали.
А вечером на разборе, когда мы пришли узнавать оценки, преподаватель сразу подошла к нам:
– Я не знаю, кого обвинять в плагиате, но, как говорится, не пойман – не вор. А сочинение мне понравилось. Образно, свежо, я бы сказала, профессионально. И поэтому вам я поставила отлично, – кинула соседу, – а вот вы, – уже мне, – допустили непростительную ошибку.
Действительно ошибка непростительная. Машинально в слове рассказ поставил только одну букву. И не прошёл по конкурсу. Так мне сказали. От какой мелочи, порой, зависит наша судьба. Это уж потом я узнал, сколько «блатных» было только в нашей эскадрилье. А ребята, прибывшие из других республик, вообще ничего не сдавали. Все экзамены проводились у них дома при своих управлениях, а там, известно, как они проходят. Лишь бы медицину прошёл.
За ужином мы надрались. Я с горя, парень от жалости ко мне. Ему-то как раз прошла бы и четвёрка, ибо военные лётчики имели преимущество перед остальными и прочими. Такими олухами, как я.
Утром он провожал меня на вокзале. Я возвращался домой. Предстояло ждать ещё год. И где-то работать, ведь из школы я необдуманно уволился. Потом пропал год из-за сломанной не вовремя ноги.
В следующий раз председатель ВЛЭК был несказанно удивлён, увидев меня снова в качестве абитуриента. Узнал земляка. И препятствий уже не чинил. А все экзамены я сдал отлично. Домой уехал с твёрдой уверенностью: поступил. И вот он вызов. Омрачало одно: Томку я так и не увидел. В городе её не было. Что ж, лето, отпуска. От друзей узнал только одно: перед тем, как исчезнуть, у неё был какой-то крупный скандал с отцом, человеком властным и жёстким. Говорили, что в семье он был настоящий деспот и не терпел ничего, что не совпадало с его мнением и желанием.
Вокзальный громкоговоритель визгливым женским голосом, хрипя и заикаясь, объявил, наконец, о прибытии моего поезда. Пожилая женщина проводница долго рассматривала мой проездной документ.
– Что-то не так?
– Знаю я вас, молодёжь, – пробурчала она, – не раз старые билеты подсовывали.
Не усмотрев фальши, билет вернула.
– Постель брать будешь – гони рубль.
– Спасибо, мы йоги.
– Чего-о? – не поняла проводница и снова подозрительно уставилась на меня.
– Йоги – это люди, которые на гвоздях спать могут. А на досках – тем более.
– Болтун, ей богу! – удивилась хозяйка
