ордена, не замечая, что просто таскаюсь за ней повсюду. Мой интерес повысился настолько, что я старался выяснить у Наины все, пусть даже ей самой полузабытое о ее прежней жизни, буквально преследовал вопросами. Я теребил, оживлял ее память, не соображая, к чему это приведет. Я уже не мог долго оставаться без нее – вокруг меня тотчас начинала образовываться пустота, ничто, вакуум.
Тридцать первого декабря, проснувшись в вечерних сумерках, мы стали собираться – мама настаивала, чтобы Новый год я встретил дома. Наина надела черные полупрозрачные колготки, облегающее короткое платье, едва прикрывавшее ей попку. Черные туфли на высоких каблуках мы захватили с собой как сменную обувь.
За столом в гостиной собралось небольшое общество – друзья моей матери со школьных времен. Тетя Женя и тетя Галя. Был тут еще и двухметровый дядя Боря Гольштейн, муж маминой старинной подруги Галины. Дядя Боря вырос в соседнем доме, а нынче с женой, нет, не эмигрировал в Израиль или в Канаду, как все его родственники, а жил в панельной «хрущебе» через две остановки от нас на метро.
Наина переобулась в прихожей и мы уселись провожать старый год. Выпивая, обсуждали последнюю новость: российские войска окончательно выведены из Чечни.
– Позор! Просто позор! – кипятился дядя Боря. – А вспомните, какая была страна у нас, а! Да, легкая промышленность работала шаляй-валяй, да, зажимали кое-кому рот. Так ведь не надо было гавкать на слона. Что, расстрел демонстрации? Был расстрел, я разве отрицаю. Но ведь этот меченый просто развалил все, а потом другой, беспалый, окончательно все просрал!.. Да спокоен, я, Галка, совершенно спокоен!
Наина смеялась.
На жаркое была утка, обложенная вареным картофелем. Дядя Боря отвлекся от политики, подлил себе самогона, настоянного на лимонных корках, и рассказал анекдот:
«Жили муж с женой. И был у них единственный сын. Когда он вырос, то сделался страшным бабником, все время где-то пропадал с очередной своей пассией. Родители, глядя на него, только вздыхали: “Ох, ох, ох!”. Однажды они решили поговорить с ним по душам: “Сейчас, покуда ты молод, ты все веселишься, не задумываясь о женитьбе, о детях. Но когда-нибудь, сынок, ты состаришься. Будешь лежать один в комнате, больной, не в силах подняться. Вот захочется тебе выпить стакан воды, а кто ж тебе его подаст – у тебя ни жены, ни детей, ни внуков”. Странное дело, слова родителей произвели впечатление. Задумал парень о будущем всерьез. И правда, кто ж подаст ему стакан воды в старости? Подумал-подумал, нашел себе подходящую бабу и женился на ней. Родились у него дети, потом внуки. Прожил он, значит, всю жизнь. Состарился. Лежит в своей спальне при смерти, даже языком пошевелить уже не может. Вокруг вся семья в сборе. И вот, несут ему на серебряном подносе стакан воды… А он лежит себе и думает: “А пить-то мне и не хочется…”».
– Очень философский анекдот, – скромно заметила незамужняя тетя Женя.
– Или вот еще, – продолжал Дядя Боря. – Приходит как-то раз больной на
