как воздух в коридоре стал гущё и тяжелее.
Стеснение просыпалось внутри меня, как застарелая рана, снова подвергшаяся терзаниям. Желание убрать руку накатывало с силой волны, угрожая сбить меня с ног, а инстинкт бежать прочь, словно пантеры с яркостью в глазах, взывал к последним остаткам разума. Было видно, что и ему всё это невыносимо. Его глаза избегали встречи с моими, но он всё же старался скрыть свои чувства, цепляясь за маску спокойствия.
Он наклонился ко мне настолько близко, что расстояние между нашими губами сократилось до минимума. Его дыхание, горячее и ускоренное, касалось моих губ, как пламя нежно обжигает кожу. Сердце сжалось, а в горле появился знакомый спазм, словно я уже увидела перед собой паука, худшее из моих кошмарных существ. Вот кто он – паук. Существо, вызывающее у меня немедленный страх и недоверие в любых его проявлениях.
– До скорых встреч, Харита, – прошептал он, и каждое его слово пронзило меня, как холодное лезвие, оставляя в душе кровавые раны.
Мой мозг отрицал происходящее, отказывался всё это понимать. Его дыхание всё ещё жило на моих губах, а в груди бушевал вихрь противоречий. Я старалась заставить себя забыть его, вычеркнуть из памяти, как злую шутку. Ведь он не для меня, он – воплощение страха и боли.
Дождавшись Ингвара, я услышала плохие новости. Его отстранили от занятий на неделю. Это известие лишь усилило мою тоску; казалось, что мир рушится вокруг, и под ногами разверзается пропасть отчаяния. Но я обещаю себе, что больше никакого Авиора в моей жизни не будет. Из этой истории ничего не выйдет. Пауков нужно уничтожать, чтобы впредь они не тревожили наше существование.
Я попросила Судьбу никогда не пересекать наши дороги, и она ответила:
– Если не хочешь этого, то почему стоишь у его порога?
Глава 3. ОСКОЛОК ПАМЯТИ
Взросление порой оборачивается расхлёбыванием детства.
Приют, в котором я выросла, находился в мрачном и населённом призраками воспоминаний месте под названием Исаделл. Название этой обители страданий среди нас, детей, было простым и зловещим – Мавзолей. Под гнётом миссис Бенкс, нашей злорадной воспитательницы, мы переживали ад ежедневно. Она, словно воплощение злого духа, знала все наши страхи и слабости, и наслаждалась каждым мгновением, причиняя нам боль.
– Ты опять не сделала то, что я велела, малявка! – восклицала миссис Бенкс, хватая меня за руку с силой, от которой я едва не вскрикивала.
– Пожалуйста, миссис Бенкс, я постараюсь, я не хотела… – шептала я, пытаясь удержать слёзы.
Миссис Бенкс запирала детей в тёмных и сырых туалетах, морила голодом, избивала до полубезсознательного состояния. Орудия её насилия были столь разнообразны, что трудно поверить в их реальность: ремни, провода, шланги, молоты, скалки – всё, что попадало ей в руки, становилось оружием. А если кто-то не мог уснуть или дерзко ворочался в постели, нас душили подушкой или привязывали к кровати, словно распинали несчастное тело.
– Кто
