и самостоятельно, как равный среди равных вращался в кругу знатных аристократов. Врожденное чувство свободы и равенства, сильному развитию которого содействовали веяния времени, вызывало у него иногда, благодаря необузданной, увлекающейся натуре, такие выходки, которые едва ли были бы прощены кому-нибудь другому…» (из очерка И. Давыдова «Людвиг ван Бетховен, его жизнь и музыкальная деятельность», Россия, 1893 г.). «В Вене (1795–1797 гг.) Бетховен выступал преимущественно в салонах знати. Он сразу обратил на себя внимание не только гениальной игрой, но и независимым бескомпромиссным характером. Резкий и прямой, Бетховен не терпел любого насилия над собой и в горделивом сознании своей гениальности не щадил сановных меценатов. Так, в пылу гнева он написал одному из них: «Князь! Тем, чем вы являетесь, вы обязаны случаю и происхождению; тем, чем я являюсь, я обязан самому себе. Князей есть и будет тысячи, Бетховен – один!»…» (из сборника Д. Самина «100 великих композиторов», Россия, 1999 г.).
• «Наполовину в шутку, наполовину всерьез, Дж. Россини (1792–1868), тем не менее, принимает как должное окружающую его славу и нимало не помышляет об академической скромности… Счастливый своим гением, живя среди самого чуткого в мире народа (т. е. итальянского – Е. М.), с самого детства опьяненный поклонением, он верит в собственную славу и не видит причин, чтобы такой человек, как он, не мог занимать место рядом с дивизионным командиром или министром. Им достался счастливый номер на лотерее честолюбия, а ему на лотерее природы. Эта фраза принадлежит самому Россини; он произнес ее в Риме в 1819 году однажды вечером, когда он заставил гостей долго себя ожидать у князя Киджи… «(из книги А. Стендаля «Жизнь Россини», Франция, 1824 г.).
• «Конкуренция была в Париже столь сильна, что быстрый прорыв Фредерика Шопена (1810–1849) стал явлением поистине исключительным (1832 г.)… Его выступления прошли с большим успехом… Уже в январе 1833 года Шопен с гордостью писал своему другу Доминику Дзевановскому: «Мне открылся доступ в высшее общество, я сижу между послами, князьями и министрами и сам не знаю, как это получилось, потому что не стремился к этому. Но для меня важнее всего то, что оттуда распространяется хороший вкус»… Вот как описывает Ференц Лист Шопена, художника и человека: «Он был среднего роста и хрупкого телосложения. Движения его были исполнены грации… Он держался с таким благородством, что с ним непроизвольно обращались как с князем»…» (из книги А. Ноймара «Музыканты и медицина», Австрия, 1995 г.).
• Восхищение критиков мастерством Энрико Карузо (1873–1921) не знало предела: «Один из самых прекраснейших теноров, которых мы когда-либо слышали!». «А о его проделках рассказывают до сих пор… На обед к испанскому королю он пожаловал со своими макаронами, уверяя, что они намного вкуснее, и предложил гостям отпробовать. Во время правительственного приема он поздравил президента Соединенных Штатов словами: «Я рад за вас, ваше превосходительство, вы почти так же знамениты, как я». По-английски он знал лишь несколько слов, о чем было известно очень немногим:
