долг – Отечеству, честь – никому. Даже Богу»! Отец Антония был профессиональный дипломат, причем в Персии, где на посту служения Отечеству, погиб Александр Грибоедов – честнейший гражданин и патриот России.
С первых слов меня привлекло обещание митрополита Антония Сурожского «говорить, как можно яснее», чтобы каждый мог «услышать за пределами слов» то, что он пытается донести. Разве можно после такого вступления отложить книгу и пропустить мимо сознания сокрытое «за пределами слов»! Одно дело – слово изреченное, которое есть ложь, совсем иное – послесловие! Тексты Шекспира, говорил один знакомец, вторичны, важнее примечания к ним. Вот я и решил почитать и подумать, прежде чем делать выводы. Тем более, что о. Антоний умело набросил сеть интереса на мою неискушенную душу.
«Несколько лет тому назад мне предложили выступить на Би-би-си с беседой о вере, и когда я закончил свою беседу, человек, ответственный за передачу, сказал: «Отец Антоний, мы вас больше никогда не пригласим в наши религиозные передачи». Я спросил: «Что, моя беседа была безнадежно плохой?» Он ответил: «Нет, не в этом дело. Нам не нужна ваша уверенность. Нам нужны сомнения и вопросы». Не знаю, почему радиожурналисту не понравилась уверенность праведника? Мне как слушателю, переполненному сомнениями, как раз нужны были точные и уверенные формулировки богослова. К сожалению, автор не стал ни оправдываться, ни переубеждать журналиста, а заговорил о постепенной утрате в обществе веры как философской, так и религиозной.
Приведу еще одно рассуждение о. Антония, на этот раз о безграничной любви, милости и прочих божьих добродетелях. С большим интересом я окунулся в рассуждения, надеясь найти убедительные слова, касающиеся моих сомнений. У меня было немало причин недоверия. Они полностью совпали с вопросом дискуссии, поставленном опять же самим автором.
«Твоя милость безмерна? Господи, я смотрю на окружающий меня мир, на мир, который Ты любишь, и в нем столько ужаса, что я не могу понять, как Ты можешь это терпеть. Ты дал миру, людям в особенности, свободу, и в результате – весь ужас истории. Как мне понять Тебя? Неужели это – акт любви, неужели это – любовь к человечеству, милость?»
Я ищу конкретные ответы на вопросы, но их нет в авторском тексте. Приведу странный, на мой взгляд, довод не довод, но, мягко говоря, притянутый к случаю контраргумент: «У одной верующей русской женщины был внук. В возрасте семи лет он заболел и умер, и я помню, как она мне сказала: «Я больше не верю в Бога. Если бы у Него была хоть капля милосердия, Он не позволил бы моему внуку умереть от долгой и мучительной болезни». Я был молод, нечуток, резок и спросил ее (…): «А вы никогда не задумывались о тысячах детей, которые умерли от болезней, были убиты во время войны и на протяжении всей человеческой истории? Это Вам не помешало верить в Бога?» Она посмотрела на меня с искренностью, о которой
