пошло на лад! Большинству, правда, свойственна подозрительность, потому что люди привыкли к тому, что выгоду от их совместного труда у них всегда отнимали, изымали, но увидишь, что будет, когда они начнут работать для себя! Сегодняшняя работа захватила их, это была работа для себя, их работа. И ты сам мог наблюдать, как ладно все работали.
– Ты ведь не все собранные тряпки использовал, – сказал Джим. – Почему же ты велел Лондону сжечь их подчистую?
– Пойми, Джим… Неужели неясно? Каждый, кто пожертвовал частью своей одежды, стал ощущать это дело как свое кровное. Все они чувствуют теперь ответственность за новорожденного. Он их, потому что что-то от них перешло к нему. Вернуть им тряпки – значило бы отвергнуть их. Нет лучшего способа подключить человека к делу, как заставить его что-то отдать на благо этого дела. Бьюсь об заклад, все они сегодня чувствуют себя как нельзя лучше.
– А работать сегодня мы будем? – спросил Джим.
– Нет, пусть история сегодняшней ночи походит по округе, разойдется по ней волнами. Назавтра она, черт побери, станет легендой. Нет, к работе приступим позже. А пока нам нужно выспаться. Господи, как же нам подфартило поначалу!
Над их головами ветерок тронул ивы, и на них спланировало несколько листков. Джим сказал:
– Не помню, чтобы когда-нибудь я чувствовал такую усталость, а все же мне очень хорошо!
Мак на секунду приоткрыл глаза.
– Ты хорошо справляешься, малый. Думаю, из тебя выйдет отличный работник. Я рад, что взял тебя сюда. Ночью ты мне здорово помог. А сейчас попробуй-ка, черт побери, закрыть глаза, захлопнуть рот и дать нам обоим малость отдохнуть!
Глава 5
Послеполуденное солнце залило ярким светом верхушки яблонь, а потом, расколовшись на полосы и косые лучи, скользнуло ниже – за густоту листвы на толстых сучьях – и пятнами легло на землю. Широкие аллеи между рядами деревьев устремились вдаль, сливаясь в видимом мареве бесконечности. Огромный сад кипел деятельной работой. Среди листвы виднелись лестницы, прислоненные к большим ветвям, а в проходах громоздились новенькие желтые ящики. Издалека доносились грохот сортировочных машин и стук молотков, которыми заколачивали ящики. Мужчины с большими ведрами на тросах карабкались на лестницы, свинчивали с ветвей крупные зеленые яблоки – пиппины, наполняли доверху, до самого края ведра и спускались вниз, чтобы опорожнить ведра в ящики. Между рядами двигались грузовики, принимавшие собранные яблоки и отвозившие их на сортировку, а потом и упаковку. Возле ящиков стоял учетчик. Всякий раз, когда перед ним появлялся очередной сборщик с полным ведром, учетчик отмечал его карандашом в своем блокнотике. Сад казался живым. Ветви деревьев сотрясались под тяжестью лестниц. Перезревшие плоды, падая, с глухим стуком ударялись о землю. Скрывшись в листве возле самой верхушки, лихо насвистывал трели какой-то виртуоз.
Джим быстро спустился с лестницы, оттащил ведро к ящику, вывалил
