сквозь все свое творчество.
Как уже говорилось, первую мою пьесу читал Владимир Плутончик. Сын великого эстрадного артиста Арона Плутончика, Владимир и сам был великим артистом, только драматическим. Крупные черты его лица источали веселость и обаяние, и были отлично видны даже с самого последнего ряда руководимого им театра. Темперамент Плутончика был настолько огненным, что в кабинете его, говорят, все время стояло ведро со льдом, куда он время от времени опускал голову, чтобы охладиться. Иногда этого было недостаточно, и Плутончик начинал танцевать, приводя в восторг окружающих. Танцевал он очень хорошо – видно, род его шел напрямую от царя Давида, который стал знаменит своими танцами перед Богом.
Путончик прославился еще и тем, что погружался в роль полностью, забывая себя. Однажды ему пришлось играть таракана. Плутончик, поправ законы всемирного тяготения, влез на потолок без всяких приспособлений и сидел там, поводя усами. Я, правда, сам этого не видел, но люди, которым я доверяю, говорят, что так оно и было.
Тут надо опять отвлечься, во избежание недоразумений.
Понятное дело, что летопись моя, хоть и основана почти исключительно на моем жизненном опыте, опирается изредка и на рассказы других людей. Хотя бы потому, что нельзя быть одновременно во всех местах и видеть все сразу – в противном случае был бы я не скромным летописцем, а Господом Богом, и давно уже издал эту книгу тиражом в миллиард экземпляров. Но, повторюсь, в тех случаях, когда я сам не присутствовал при событии, я опирался на рассказы людей, которым можно доверять – а таких в наше время можно сосчитать по пальцам.
Итак, когда мы познакомились с Плутончиком, он был уже худруком Театра крупных форм и был вполне доволен жизнью. Однако судьба приготовила ему сюрприз в моем лице. Именно ему я принес свою первую пьесу.
Пьеса ему очень понравилась, но ста-вить ее он отказался наотрез…
Вообще я и до этого с Плутончиком был знаком, я брал у него интервью для «ГМ».
Плутончик тогда высказал свое творческое кредо. Надо, говорил он, чтобы спектакль был небольшим, в одно действие. Час двадцать – час тридцать, не больше. Народу некогда смотреть длинные спектакли, народ хочет идти домой пить чай.
– А как же буфет? – спросил я.
Эта фраза заставила Плутончика задуматься. Однако выход он нашел довольно быстро.
– В буфет, – сказал он торжествующе, – можно ходить до и после спектакля…
Интересно, что позже этот взгляд он поменял и в его театре теперь можно увидеть довольно длинные спектакли, даже с двумя антрактами. Единственная проблема, которая осталась в его творчестве – это по-прежнему неудобный буфет, в который, правда, теперь можно заходить не только перед представлением, но и в перерывах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте
