летим. Левой плоскостью в закат. Уже от аэродрома наблюдаю суматошно кружащиеся в темнеющей синеве точки. На подходе становятся видны дымы, пламя и трассы. Там тяжко. Всем. Совсем скоро впереди колонна, поменьше предыдущей, но тоже солидная. От нее уходят И-15. Бисы. Отработали, выходит. В голове дым, в хвосте огонь, середина яростно отстреливается. Похоже, в этой много ЗСУ[90]. Неподавленных. Их со второго-третьего захода. Бомбами же по скоплению ближе к голове. Там, похоже, даже автобус какой-то мелькнул. Штабной, что ли. На обратном заходе опять, как в прошлом, строю ножницы. Автобуса уже нет, даже если и был. Лишь воронки сплошь. Дымятся. Пускаю РСы, стараясь угадать по стреляющим навстречу. Эрликонам. Снаряды-пули шмелями вокруг. Очень страшно. Еще трассы выше. Батя с Фроловым. Ответная любезность – «мессеров» с хвоста стряхнули. Моего. Чу, да за Батей, кажись, тянется… Прохожусь из всех стволов. Вдоль по колонне. Ничего не заклинило. Кажись. Смазка, видимо, помогла. Навстречу Фрол, Батя за ним почему-то. Отстает. И дым. Белесой полосой, но уже и черное, вроде как с искрой, проскальзывает. Надо набирать высоту и прыгать. Разминулись. Вираж, и еще заход. Крайний. Фрол кружит вороной над разоренным гнездом, а Батя… Будто медленно-медленно, как тогда, над аэродромом… У меня. Ощущение было. Пристопорившегося времени. Растекшегося… Весь объятый пламенем, в голову колонны. Где танки. По трем, рядом стоявшим, огнем размазался. Все.
Пристраиваюсь к Фролу. Курс на аэродром. Привычно кручу головой. Сзади сверху и правее валятся «сто десятые». Четыре гаврика. Двумя парами. Довольно далеко еще, но куда мы на этих гиппопотамах в гостиной денемся-то. Прикрытия не видно. То ли ушло, то ли повыбило, не то боем связали. Ладно, вспомним боевую зрелость. Былую. Выждав, когда совсем приблизятся, в прицелы поймают и на гашетках пальчиками припотеют, аккуратненько так опускаю закрылки. Они в принципе для посадки, и ежели хоть чуток перетянуть, заклинивает. Тогда – земля пухом. Но у меня когда-то получалось…
Вот и теперь. Но до чего ж все-таки затягивает любой маневр, чертов тормоз… Воистину, будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! Однако замедлился, и нос чуть кверху задрался, трассы спереди прошли, а ведущий фриц в прицеле. Очередь – есть! Крыльевые пушки все ж таки мощная штука. Но на ведомого уже не хватает – заклинило, а пулеметами ему в брюхо с этого ракурса – что щекотка. Впрочем, нормальному человеку и первого не успеть бы. Только после сотни отработок на симуляторе. На голых инстинктах, даже без рефлексов совсем. Следующая пара проскакивает. Не успели скорректировать прицеливание. Однако, когда нос опускаю, Фрола уже нет. Как корова языком слизнула. Только что вот маячил впереди… да так и сгинул.
Не до переживаний. Тройка оставшихся свиражила и снова заходит… Будет жарко. В этот раз труднее придется. Ученые уже. Сначала, разнообразя финты, пытаюсь уйти скольжением, но скользит эта хрень, как корова на льду, с жутчайшей инерцией, потом, вжавшись спиной в бронеспинку, спаси-сохрани, пытаюсь
Зенитные самоходные установки (ЗСУ) широко применялись Вермахтом с самого начала ВОВ. Преимущественно с 20-мм или 37-мм автоматами. Пушки 2cm Flak 38 и др. часто (ошибочно) называют «Эрликонами» (Oerlikon, изначально немецкая фирма, швейцарская с 1924 г., ее автоматические пушки, как родные, так и лицензионные, действительно широко использовались по обе стороны едва ли не всех фронтов на суше, на море и в воздухе), хотя на самом деле это Rheinmetall. Стандартной базой изначально стали полугусеничные тягачи D7 фирмы Demag, но была масса установок на самоходной технике иных типов, включая трофейную. Имелось также немало пулеметных установок, обычных и крупнокалиберных, спаренных и счетверенных. По ходу войны количество ЗСУ в Вермахте постоянно росло. В РККА тоже имелись, но мало.
