окно, непогода за окном, мотающая верхушки деревьев из стороны в сторону, широкий подоконник с бутылкой воды и парой стаканов на нем.
Что она только что услышала?! Якушева работает по прошлому Тонечки? В архиве? Каком? И она пытается найти какую-то дрянь на Тонечку? Или уже нашла? Или думает, что нашла?
И самое скверное, что все это происходит за ее – Сониной – спиной! Ее не включили в следственную группу, потому что считают, что Антонина Ишутина погибла не от руки какого-то местного психопата, взявшегося убивать людей направо и налево и жечь их дома. Думают, что Ишутину Антонину убил мститель, который…
– Гадость какая! – со стоном произнесла она, на непослушных ногах возвращаясь за свой стол.
Но еще большей гадостью ей казалась ложь Мелихова.
Что он несколько минут назад ей тут говорил? Что у них с Якушевой просто дружба? И по дружбе та называет его в телефонном разговоре Женечкой?
– Гадость какая, – повторила она уже шепотом и заплакала…
Поздним вечером, сидя в обнимку с любимой плюшевой подушкой – подарком Тонечки к какому-то смешному празднику – Соня решила позвонить Николаеву.
– Привет, как ты? – ответил он ей после первого сигнала. – Держишься?
– Привет. Как продвигается расследование?
– Туго. – Денис Сергеевич вздохнул. – Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал. Так же, как и в случае с убийством ее соседа Кулакова Станислава.
– Деда его проверили?
– На предмет? – удивленно отозвался Николаев.
– На предмет его алиби.
– Внука он убить не мог. Он был…
– В больнице. Я помню, – перебила его Соня. – А в случае с Тонечкой?
– Ну… Я не рассматривал его как подозреваемого и… – не нашелся с ответом Денис и замолчал.
– Понятно. Вы не проверили. И наверняка его алиби с внуком не проверили досконально.
– Послушай, София, дед не мог убить внука.
– Почему?
– Просто потому, что очень любил его. У него не было ружья, из которого он мог бы его застрелить.
– А у кого было? Установили принадлежность?
– Да. Но я не могу делиться с тобой этой информацией. Она закрыта. И ты не ответила на мой главный вопрос. – Николаев сделал паузу. – Как ты? Держишься?
– Я отвечу тебе на него при встрече. И еще…
Соня крепче прижала к себе плюшевую подушку. Она вспомнила, к какому празднику получила ее от Тонечки. Это был День объятий. Господи, как же больно!
– Вот тебе плюшевая обнимашка, детка, – запустила Тонечка с порога в ее сторону подушку, явившись к ней как-то в половине седьмого утра. – Пока тебе некого обнимать, тискай подушку.
На тот момент у нее еще не было отношений с Мелиховым. Соня частенько грустила в одиночестве вечерами. И за подушку-обнимашку сестре была благодарна.
Потом в ее жизни появился Мелихов…
– Что
