случилось?
– Доцент, а чего ты меня никак не называешь? Говори «ты», здесь так принято.
– Хорошо, Пухлый.
– Что стряслось, спрашиваешь? Китайцы свои редкие земли на рынок выбросили. Цены обрушили, и крякнули наши заводы. Один-одинёшенек вон остался.
По обеим сторонам безлюдной улицы уныло тянулись бараки.
– Слушай, Доцент. Мы, учёные, вместе держаться должны. А эти, – он кивнул на бараки, – они чужие. Говорить наловчились складно, а по сути-то звери. Спиной к ним лучше не поворачиваться.
– А вообще здесь как?
– Херово.
– А хоть что-то хорошее имеется?
– Бабы.
– ?!
– Их тут мало, да. Зато всё проще, никаких церемоний. Баба, она ведь тоже человек, ей и самой хочется. Так чего стесняться?
– В смысле? А если ты ей не по душе?
– Тогда деньги. Если много, то перевесят. Ты к нам надолго? А, ну да. Не поймёшь, не успеешь.
Мы забрали влево, в такой же серый переулок, миновали какой-то бетонный куб, абсолютно глухой, без окон и дверей, и снова очутились на пустынной улице.
– Пухлый, а что за слухи про командированных и контрактников?
– Слухи?
– Мол, исчезают люди.
– Очкуешь? – он засмеялся, обнажив гнилые зубы. – Не ссы, Доцент. Кто пропал, сам же и виноват. Есть понятия, кровью писаные; если держишься – живи себе на здоровье. Вот и пришли, это у нас управа.
– Заводоуправление?
– Да, всех ЭР-заводов. Лаборатория и мой стол тут же. Ксиву покажи человеку. Сбор у нас через десять минут…
– Где можно ознакомиться с устройством вашего туалета?
– А, понял, ты шутишь. Дальняк за углом. Давай сумку-то прихвачу.
– Да не, у меня там щётка зубная, то-сё, умыться с дороги…
– Ладно. Ты подходи к старшому, третья дверь по коридору.
Удивительная вещь: никаких мрачных предчувствий у меня тогда не возникло.
Глава 2. Наука за колючей проволокой
Запах – чувство древнейшее. Уже потом для человека главным стало зрение, но в подсознании нашем обоняние правит бал по-прежнему. И там, в глубинах психики, всякому предмету и почти любому понятию соответствует свой запах. Едкий хлорный дух в сортире на миг вернул меня в советские времена.
Задвижка сломана, запрусь-ка на швабру. На пол газетку, а сумку на неё. Где тут мой хитрый ежедневник? Ага, магниты внутри, в самом центре, в потайном гнезде зажаты. Сильные магниты, самарий-кобальт-пять. А реагент куда подевался? Вот она, пробирочка. Теперь вроде всё.
Через дверь доносится уверенный басок:
– Нахер твои шахтёры, своих девать некуда. Ты мне химиков давай, химиков!
В комнате трое в чёрных комбинезонах. И примкнувший к ним Пухлый. Прокуренный воздух, тоже из прошлого.
Русоволосый крепыш, сидевший у дальней, торцевой стороны большого стола, положил
