напоминающие о том, что даже засыпающий мир может быть полон неописуемой красоты. Стук колес по дороге, сочетающийся с нестройным весельем нашего разговора, печатью оставался у нас в памяти.
В этом коротком временном пузыре не существовало ничего, кроме нас самих. Детали разрушенного мира растворились, как будто под властью магического заклинания, уступая место долгожданной гармонии.
В каждом взгляде, каждой улыбке можно было прочитать безграничную надежду, потому что, вопреки всему, мы умудрялись находить радость в самых простых вещах. Мир мог рухнуть, но наши души продолжали пылать, напитываясь любовью и светом, что выходили за рамки любого конечного сценария.
Здесь, в багажнике ржавого внедорожника, царил иной порядок – порядок сердечного тепла и человеческого общения, столь далекого от апокалиптического хаоса.
Мы прибыли неизвестно куда и неизвестно на сколько. Помещение напоминало ферму, заброшенную и старую, наполненную нескончаемым запахом плесени и сырости. Но в этом был и свой шарм.
Андерс смотрел на меня с неким подозрением после разговора, который, судя по всему, передала ему Фрида.
– Поиграем в карты? – предложила я ему, когда заметила в его руке пиковую королеву.
Определенно, мужики всю ночь играли в покер на выпивку и сигареты. Постоянно до моего спящего уха доносились их возгласы и оскорбления, которыми они поливали друг друга. Иногда даже перерастало в драку.
– Отвали, – грубо выпалил он.
Сегодня Андерс был не в настроении, его серые глаза были озлоблены, но одновременно передавали печаль, которая тащилась за ним словно века.
Фрида была не промах, за коньячком она вытащила из Картера всю правду о его плохом настроении и даже стащила карты на вечернюю игру девчонками.
Тогда я еще не знала, что лучше бы я вообще не заикалась про эти карты.
Как оказалось, Андерс был женат. Его супругу звали Тереза.
– Она была красавицей, – хихикала Фрида, покачивая головой, ее жировые складки на подбородке подскакивали от вибрации. – Высокая и худая, словно модель. Тереза родила ему двоих сыновей. Я видела фотографию в его кармане, не удивительно, почему он так страдает по ней. Краше нее жену уже не найти.
Фрида не обладала чувством эмпатии, в отличие от меня и, конечно же, Амели. Она бессовестно смеялась над потерей Андерса, словно ей доставляло это неимоверное удовольствие.
Безусловно, Фрида завидовала красоте покойной супруги Картера, поскольку сама была жирной и страшной, и мне плевать, если эта правда ранит ее чувства, потому что она давно заслуживает этого.
– Ты ей просто завидуешь, – ответила я. – Не всем повезло родиться красивыми.
– Да вот же, – вовсе не обиделась Фрида и словно проигнорировала мои слова, – сегодня день годовщины их свадьбы. Страдает мужик.
– Не стоит лезть ему в сердце, – заступилась
