Аннушка замирает, не дышит, кажется, стоит только вздохнуть, он её учует. Она плотно прижимает ладони к губам, чтобы заблокировать крик, готовый вырваться из её груди, считает секунды, молится всем богам.
– Слышишь, ты! – вздрагивает от окрика, ещё сильнее вжимается стену. – Я знаю, ты меня слышишь! Поживи немного, так и быть. Но однажды, где бы ты ни была, я вернусь. И отправишься на тот свет, к своему папаше! Жди! Оглядывайся каждый раз, ожидая, когда за твоей спиной появляюсь я.
Анушка слышит несколько выстрелов, псих, как она назвала его, скрепя зубами от злости, беспорядочно пульнул в разные стороны, словно надеясь, что шальная пуля настигнет спрятанную от него мишень.
Шум голосов, крики, стоять, руки вверх. Анушка приходит в себя, выходит из ступора, когда придомовую территорию наводняют полицейские, они просматривают каждый метр, укромные углы. Девушка бросается в дом, первое, что она видит, это расползающееся по полу красное пятно. Не сразу понимает, что эта кровь матери.
Синтия лежит на полу, нарядная, в светлом платье, она не успела переодеться после ужина в ресторане. Её глаза устремлены вверх, на лице застыло выражение ужаса.
– Мама, мама! – кричит Анушка, пытаясь растолкать мать. – Нет! Просыпайся Вставай!
– Следственная группу и эксперты будут с минуты на минуту. Вы можете повредить следы, оставленные преступниками! – Один из полицейских осторожно, но настойчиво отводит её от тела матери. Анушка сопротивляется. Неужели её мама умерла? Мама, её лучший друг, они любили друг друга. Анушка не представляет жизни без неё. В груди как-будто кто-то схватил и держит, тяжело дышать. Неужели она больше никогда не услышит: «Анушка, какая ты у меня красавица»! Неужели больше никогда мама не погладит её по голове, не улыбнётся своей кроткой улыбкой. Никто не будет слушать её так, как делала это мама.
И теперь её мама ушла. Горе накрывает Анушку, как огромная лавина. Она смотрит на Синтию. Пытается запомнить цвет ее глаз, запах кожи, тембр голоса. Запомнить, как она сердилась, как улыбалась, как одевалась.
Папа? Анушка внезапно вздрагивает, поднимается, мечется, ищет глазами отца. Нет, то, что происходит, это кошмарный сон. Девушке кажется, она не выдержит, упадёт, захлебнётся в слезах. Отца она находит на кухне, на груди расползается кровавое пятно. Рядом с ним, поддерживая его голову, на корточках, сидит внушительный, седовласый мужчина.
– Прости, что мои ребята не успели!– сдерживая слёзы, говорит он. Но одна скупая, мужская слеза медленно выкатывается из глаз.
– Аннушка, ты жива! – шепчет отец пересохшими губами. – Теперь я могу умереть спокойно! Он до тебя не добрался.
– Папа, папочка, держись! – Аннушка сжимает руку отца, чувствует, как ослабло его рукопожатие. – Пожалуйста, не умирай!
– Анушка, ты моя любимая девочка, не плачь! Теодор! – обращается мужчине. – Помнишь, я спас твою жизнь? И ты сказал, что в долгу передо мной?
– Конечно, друг! – Теодор
