ну потише, ну пожалуйста.
Он умолк на секунду, но затем вновь завелся:
– Я и так говорю тише, как могу!
Алена в недоумении взглянула на мужа.
– А почему он хвостатый-то?
– Потому что хвост на голове носит, придурок, – фыркнул Степа.
– Мой брат собирает волосы в хвост.
После секундной паузы Степа обстоятельно добавил:
– Ему идет, а этому идиоту – нет.
Никто не захотел включать верхний свет, и они сидели в полутемной кухне. Такие вечера Алена очень любила. Какой-то в них был уют, обещание защиты и тепла. Только громкие реплики Степана временами нарушали эту идиллию. Рассказывал ли он о том, что ему приснилось сегодня ночью, или пересказывал вчерашний спор с коллегой, или внезапно начинал распевать песни Элвиса Пресли с жутчайшим акцентом – у Алены моментами закладывало уши, но сделать с этим было ничего нельзя. Степа по ее просьбе пробовал сбавлять тон, но его хватало ровно на полминуты. Алена вздыхала, вымученно улыбалась, а он чмокал ее в щеку и просил не беспокоиться.
– Ален, не хочешь куда-нибудь съездить на Новый год, а? А то мы все в одном и том же городе торчим, надоело.
Степа отхлебнул из пестрой кружки чай. Алена нахмурилась. По большей части она была человеком рассудительным, довольно спокойным, не любящим внезапные смены планов и декораций. Ей казалась ужасающей перспектива собирать чемоданы и бегать по квартире в поисках зубной щетки и удобных дорожных джинсов, в которые она боялась не влезть. Сказать по правде, этот страх не был беспочвенным. Не зря же она начала бегать на этом дурацком стадионе. Сейчас стадион, к счастью, был заметен несколькими слоями снега, блестящего в оранжевом свете фонарей.
Новогодние праздники приближались стремительно. Еще неделю назад Алена не ощущала ничего, что даже отдаленно напоминало бы о том, что очередной год закончился. Теперь же, когда город занесло снегом, повсюду слышались ритмы праздничных песен, а в глаза бил многократно отражающийся от всех блестящих поверхностей свет, все стало на свои места. Пора подводить итоги.
Алене этот период года редко сулил веселье, скорее это были дни, когда нужно ставить раскладной стол в большой комнате, в центр которого необходимо водрузить эмалированный тазик с непременным салатом оливье (в ее семье не признавали важность салатника, когда дело касалось оливье – или таз, или ничего), и смотреть на пляски родственников среди мерцающих огоньков, и выслушивать пространные пожелания, не имеющие ни к кому из присутствующих прямого отношения. Так было всегда.
Но с появлением в ее жизни вихря по имени Степан началась совсем другая эпоха.
Нет, тазик с оливье никуда не исчез. Просто выяснилось, например, что можно провести прекрасный праздник в компании друг друга и бутылки шампанского, распевая песни в стиле ретро. Или позвать нескольких самых близких людей, устроив небольшую домашнюю вечеринку.
