перекрестилась.
– И Дарека взяли в замок… – продолжила я.
– Только после смерти графа Винсента. Молодой лорд Брэнот взял Дарека, причём назначил самим кастеляном и запретил слугам упоминать его тогдашнее прозвище. До того наш кастелян ходил в учениках травника и называли его Дареком Байстрюком.
Хм, довольно великодушно. Наверно, папаша перед смертью признался будущему наследничку в своих грешках.
– А у Брэнота… – Я осеклась, – у графа Макотского есть ещё братья, сёстры?
– Нет. Говорят, за грех графа Господь покарал его жену бесплодием и сам Брэнот родился от второй жены лорда. Это её пятый ребёнок, все остальные появлялись на свет мёртвыми.
Я помолчала. Но даже, если бы Малуша поведала мне о том, что лорд Винсент сжёг деревню и умертвил всех её жителей, он бы всё равно не опустился в моих глазах ниже своего законнорожденного сына. С Брэнотом у меня были личные счёты… этот благородный гадёныш сломал мне жизнь.
Малуша с надеждой посмотрела на меня своими блестящими лисьими глазками в надежде что и я пущусь в откровения.
– Я приехала издалека и оказала вашему господину услугу, поэтому он оставил меня в замке на некоторое время, – удовлетворила я частичку её любопытства.
– А какую услугу, дама Фотиния? Граф сказал, вы теперь будете здесь жить. А издалека это откуда? Из Стихса? Их Фуэрты? Из Мабалы? А почему вы говорите так же как жители Базелона? – Закидала меня вопросами Малуша.
– Я из Лоо, – придумывала я на ходу. – Родители моих родителей когда-то жили в Базелоне. Графу я спасла жизнь, но как именно, он просил не распространяться. И нет, здесь я жить не буду.
Последовал град новых вопросов:
– А кто ваш батюшка? Он ещё жив? А вы замужем? Вы овдовели? А у вас есть дети? Вы их оставили в Лоо? А Лоо – это где? В Лясквиле?
Ну и тараторка! Я вздохнула и принялась сочинять. Когда врёшь, главная задача – запоминать, что именно.
– Лоо – это на юге. Нет, я не замужем и у меня нет детей. В Лоо не принято выходить замуж рано. Говорят, от ранних браков рождаются мертворожденные дети.
Глаза «лисички» округлились.
– А когда можно? – Спросила она.
– К годам эдак к тридцати, минимум к двадцати пяти.
– Да кто возьмёт такую старуху! – В сердцах воскликнула Малуша.
Мне было двадцать три. И в таком русле я как-то о себе не думала. Потом вспомнила Таньку, то, как она цеплялась за каждый призрачный шанс окольцевать хоть какого-нибудь мужчинку, втискивающегося в её невысокие рамки предпочтений.
– Я учёный, – перевела я тему. – Знаю множество научных трактатов, являюсь автором научных трудов…
– Вы умеете читать и писать! – Перебила меня Малуша.
Хм… бисер перед свиньями, что называется…
– Разумеется.
– И вам за это платят?
Вопрос. Что называется не в бровь, а в глаз… Нет, мне за это ни фига не платят. Я училась всю
