от паралички, от слюнтяйки,От сушенища и ещё от той дезинтеграции.
Ты, язвенна сибирка струпная, не нарывайся,
Не то пенициллином накачают миллионным,
Специфику введу иммуноглобулинную
И ликвидирую во сáмом очаге-зародыше!
Ты, сардоническа дворянка столбовая, берегися,
Не то анестезирую тебя, хлоралгидрирую,
Накрою сывороткой, миорелаксирую!
Ты, лепра-проказуха, улепётывай подале,
Не то проклятье напущу, зарезервирую,
Заавлосульфонирую тебя нещадной химией!
Ты, комариная малярка, шизогонная,
Не рыпайся, не лихорадь, не трансмиссируй,
Не то заделагилизирую, замучаю хинином!
Ты, карантинная бубонная чума, не зарекайся,
Не то замажу мазью, тетрациклинирую!
Ты, оспа натуральная, не изгаляйся,
Не то закомплексую гамма-глобулинчиком,
Антибиотиками спектра самого широкаго!
Ты, сальмонеллище полисерологичное, уймися,
Не то диетизирую, пищеварилку простираю,
Спущу на тя цепные левомицетины!
Ты, параличка миелитная, не диффузируй,
Не то предупрежу антителами очюнь меткими
И антихолинэстеразными лекарствами!
Ты, гидрофобная слюнтяйка, и не вздумай покушатися,
Не то стравлю антирабической прививкою!
Ты, сушенище вибрионное, не заикайся,
Не то закомпенсирую тебя, заинфузирую,
Регидратирую тебя, затрисолирую!
И ты, поносица дезинтеграционная, сгинь начисто,
Не то умою тя растворами полиионными,
И вакцинирую, иммуноскорректирую!
Все вы, заразны пакости, сей час же откачнитеся,
На все века вы отвяжитеся и удалитеся
Моим целебным крепким словом специяльныим.
Ещё-ка-ва Лукерию Гончаровну
По женскиим проблемка-то таинственным,
По патологиям и бременям, и родам материнскиим.
Ещё-ка-ва Прасковью Загадалишну
По детскиим невзгодам, по развитию,
Уходу правильному, гигиенному приличаю,
Чтобы дитятко вырастало сильное, здоровое.
Ещё ли тую Бжену Пшиштовну сердитою
По тем гериатрическим мучениям,
Которые нахлынут да под старость лет.
И так, и эдак постигал он, и старался,
Почти прилежный ученик он Игорь свет Всеславьевич,
И по иным сюрпризам разным, медицинскиим,
Кои сопряжены ведь с жизнею нелегкой-то.
Кряхтел над трудными домашними заданьями
И на уроках отвечал вполне загадочно.
В тетрадочках, в альбомчиках он рисовал всё схемочки,
И в морге во холодных человечьих трупиках
Он внутрести перебирал пинцетиком.
В больнице же на практике колол мульёны кубиков,
В палатах с тараканами он слушал стоны, всхлипы-то.
И все искал в пространных книжечках
душевну точку —сборочку,
А той души невидимой, а той души неслышимой.
Её
