малыш, – прожурчала она и улыбнулась Генриху. – Он совсем как ты – почти не спит, постоянно двигается. Во время коронации мне казалось, что он скачет на лошади!
Генрих усмехнулся:
– Его определенно обрадовало, что он родится сыном короля.
Он присел рядом с женой, взял ее мягкую ладонь в свою мозолистую руку, и облачко отчуждения, которое ненадолго возникло между ними, мгновенно рассеялось. Чтобы загладить нечаянную размолвку, он уселся у ее ног, как верный паж, и, прихлебывая вино из ее кубка, стал интересоваться, что она думает о претендентах на другие придворные должности. В основном говорил он сам, а Алиенора только слушала. Всех этих англичан она едва знала, но ей было приятно, что муж советуется с ней, и несколько раз она даже рискнула высказать свое мнение. Супруги согласились друг с другом в том, что надо отговорить Найджела, епископа Или, королевского казначея, уходить в отставку. Только он, с его солидным опытом, может наладить систему сбора налогов, которая обеспечит регулярное пополнение государственной казны. Ричард де Люси, верховный судья, останется на своем посту, но разделит его с Робертом де Бомоном, графом Лестером.
– Не важно, что раньше они были на стороне Стефана, – проговорил Генрих. – Мне нужны их талант и верная служба. Хотя я и сказал, что никому не доверяю, но я хочу дать умнейшим людям королевства возможность доказать их преданность. И де Люси, и Бомон понимают, что это в их же собственных интересах.
Алиенора слегка взъерошила кончиками пальцев его волосы, любуясь тем, как отблески пламени играют в огненно-рыжей шевелюре супруга. Она тоже должна благоволить этим государственным мужам. Генрих будет часто отлучаться из Англии, и тогда иметь с ними дело придется Алиеноре, так что разумнее сохранять с ними хорошие отношения, а не враждовать.
– А с сынка Стефана я глаз не спущу, – продолжал Генрих. – Пусть он и отказался от притязаний на корону, но он может стать знаменем моих противников.
Алиенора перебрала в уме придворных, с которыми успела познакомиться. Младший сын короля Стефана Гильом Булонский был симпатичным, ничем не примечательным юношей, немного моложе Генриха. Он прихрамывал – последствия перелома ноги, – и из него вряд ли вышел бы лидер заговорщиков. Но Гильом вполне мог сделаться орудием в руках заинтересованных людей.
– Это весьма благоразумно, – согласилась Алиенора, подавляя зевок: долгий день утомил ее; тепло очага дарило приятную истому, и вино кружило голову.
Генрих поднялся на ноги:
– Ну что ж, любовь моя, пора пожелать тебе спокойной ночи.
– А ты не хочешь прилечь хотя бы ненадолго? – с просительной ноткой в голосе проговорила она. Ей хотелось закончить этот знаменательный день в его объятиях.
– Позже. У меня еще есть кое-какие дела. – Он нежно поцеловал ее в губы и любовно коснулся живота. – Ты была сегодня просто безупречна. Никогда не видел такой прекрасной и величественной женщины.
Его слова согрели ей душу и умерили досаду. Она смотрела, как он шагает
